Тацит в «Германии» о свевах говорит только как об общем названии различных племен, хотя и связанных общим происхождением, культом и некоторыми обычаями (например, носить особую прическу). Птолемей (II, 11, 11) тоже упоминает свевов только как общее наименование, а когда речь идет о конкретных племенах, то греческий географ уточняет, какие это свевы, — лангобарды, или тевтоноарии, или вируны, или тевтоны, которых он тоже причисляет к свевам и которых Тацит в подробном описании Германии вовсе не упоминает. Следовательно, надо либо приписать это наименование какому-либо свевскому племени, о котором говорят Тацит или Птолемей, и считать, что оно по каким-то причинам приняло старое родовое имя, либо полагать, что речь идет о новом племени, не известном ни Тациту, ни Птолемею. Последнее представляется более вероятным.

Думается, что при переселении свевов на восток, как это порой бывает, произошла перегруппировка различных этнических групп, в результате чего и возникла новая этническая единица, принявшая имя, бывшее ранее общим для ряда племен. Известно, что порой племена, располагающиеся преимущественно по краям того или иного этнического массива, принимают имя всего этого массива. Достаточно вспомнить об ильменских славянах, словаках и словенах. Таковы могли быть и свевы. Если это так (а это нам кажется наиболее вероятным), то образование этих дунайских свевов надо отнести к концу I — первой половине II в. Во второй половине II в. они уже выступают как самостоятельное племя.

Об общественном строе свевов накануне их вторжения в пределы империи практически ничего не известно. В более поздних рассказах о действиях свевов в Испании совершенно не упоминаются паги. По-видимому, как основные единицы гражданского и военного деления они к этому времени исчезли. Постоянно говорится о королях и свевах вообще. Видимо, в V в. основную роль уже играли королевские дружины и военное ополчение, роль которого, однако, все более снижалась.

Западные германцы, к которым относились свевы, естественно, были наиболее знакомы римлянам, так как именно в основном с ними тем приходилось иметь дело. О восточных германцах до поры до времени доходили до римлян только неясные слухи, что и привело к значительной неопределенности и наших знаний об этих племенах. Среди восточногерманских племен сейчас нас более всего интересуют вандалы.

Плиний (IV, 99), говоря о пяти группах германцев, одну из них называет вандилиями, т. е. вандалами. У Плиния, таким образом, вандалы-вандилии выступают как обобщенное название восточных германцев вообще. Недаром частью вандалов римский энциклопедист считал бургодионов (бургундов), варинов, харинов и гутонов (готов). У Тацита (Germ. 43—44) самым значительным восточногерманским народом названы лугии. Как и свевы, тацитовские лугии — не единое племя, а объединение нескольких племен. Поэтому было высказано мнение, что либо лугии — другое название вандалов, либо, вероятнее, вандалы были частью лугского объединения, подобно тому как семноны или маркоманы — частью свевского. Правда, Тацит среди лугских племен вандалов не называет; по его мнению, наиболее значительные civitates лугиев— гарии, гельвеконы, манимы, гелизии и наганарвалы. С другой стороны, Тацит вандалов-вандилиев все же знает: он называет их среди таких германских племен, как свевы, марсы, гамбривии, которые носят древние и подлинные имена (Germ. 2). При этом историк ссылается на древние германские песнопения, так что можно думать, что сами вандалы возводили свое происхождение непосредственно к детям бога-прародителя Манна. Птолемей (IV, 11, 10) тоже упоминает лугиев, а одновременно с ними силингов, которые в позднейших источниках выступают как вандальское племя.

Все это не позволяет сказать практически ничего о ранней истории вандалов. Можно только предположить, что они были частью какого-то племенного объединения восточных германцев, в которое, возможно, входили и племена лугиев, так что для далекого римского наблюдателя это объединение могло выступать под именем и лугиев, и вандалов. Возможно, что вандалы были частью лугского объединения, но не казались информатору Тацита столь значительными, чтобы их упоминать: ведь Тацит ясно говорит, что он называет только наиболее значительные племена лугиев.

В то время, когда писали Плиний и Тацит, вандалы и лугии жили между Вислой и Одером. Предполагают, хотя это и спорно, что туда они переселились из Скандинавии после некоторого времени пребывания на южном берегу Балтийского моря. Свое передвижение от этого берега вандалы совершали, может быть, вместе с готами (Iord. Get. 26). Уже до времени Птолемея или, точнее, его источника вандалы разделились, и на старом месте остались силинги, от имени которых много позже эта область получила название Силезия. Да и позже современные Судеты назывались Вандальскими горами (Cas. Dio LV, 11, 3). Другая их часть переселилась к югу, хотя первоначально эта часть какое-то время еще жила на побережье Балтики.

Эти переселившиеся к югу вандалы позже именуются асдингами (Cas. Dio LXXI, 11-12). В то же время известно, что асдингами именовался королевский род (regiastirps), считавшийся среди вандалов выдающимся и наиболее воинственным, из которого, в частности, вышел король Вазимар, воевавший с готами (Iord. Get. 113). Поэтому можно думать, что переселенцы приняли имя своего королевского рода. В первой половине IV в. вандалы-асдинги жили между маркоманами и готами. Потерпев поражение от последних, часть вандалов перебралась на римскую сторону Дуная, поселившись там, возможно, на правах федератов (Iord. Get. 115). Основная же их часть оставалась жить в районе верхнего и среднего течения Тисы.

Вскоре после 400 г. вандалы-асдинги, теснимые гуннами и страдающие от усиливающегося голода, объединились с аланами и, продвигаясь вдоль Дуная, двинулись на запад. Аланы были не германцами, а иранцами и были, видимо, частью сарматских племен. Они также приняли участие в переселениях, и часть их к концу IV в. поселилась в районе Паннонии в непосредственной близости от вандалов, так что их союз был вполне естествен. Вскоре к их союзу присоединились свевы и вандалы-силинги. В последний день 406 г. эти массы варваров перешли Рейн и обрушились на Галлию, а в 409 г. в обстоятельствах, о которых речь пойдет ниже, вторглись в Испанию.

Аланы населяли Северный Кавказ и район Меотиды (Азовского моря) и Придонья, а в середине IV в. под натиском гуннов их значительная часть передвинулась далее на запад. Они были кочевниками (Атт. XXXI, 2, 17—19) и представляли собой по существу союз различных ираноязычных племен, связанных с сарматским миром (или, может быть, бывших его частью), расселившихся от Дуная до Кавказа, время от времени совершая рейды на Балканский полуостров. Уровень их социального развития в IV в. был еще довольно низок: у них совершенно не было рабства, все они считали себя благородными, а своими предводителями, которых римский автор называет iudices (буквально «судьи»), они избирали отличившихся в битве (Атт. XXXI, 2, 13—25). На Северном Кавказе у алан уже были протогорода, но они служили лишь защитой в случае опасности. Однако когда гунны обрушились на них, эти укрепления алан не спасли. Жизнь в аланских поселениях Северного Кавказа либо вовсе прекратилась, либо резко сократилась, что говорит об уходе значительной массы алан из этого региона. После образования мощной гуннской державы часть алан, видимо, подчинилась гуннам, войдя в состав этой державы. Впрочем, еще в конце III в. некоторые племена алан, отделившись от основной массы, переселилась в район Дуная. Эти аланы, судя по пока еще очень скромным археологическим данным, потеряли связь с кавказскими соплеменниками, которые в их движениях на запад не участвовали. И видимо, именно эти аланы, разделившиеся на две группы во главе с Респендиалом и Гоаром, соединились с вандалами и свевами и двинулись к Рейну.