Персику пришлось долго искать Майкла в недоделанных комнатах, чтобы позвать к телефону. Наконец он взял трубку.

— Алло?

— Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? — раздался знакомый голос.

— Привет, Винс, — обрадованно откликнулся Майкл, узнав младшего брата. — Кто тебя надоумил позвонить?

Он явственно видел, как его коренастый братец обиженно надулся.

— Никто меня не надоумил.

— Но ведь ты с кем-то говорил? Наверное, с мамой? Она звонила тебе и сказала, что от меня ничего не слышно и что она беспокоится. А потом, должно быть, позвонила Виктория и подлила масла в огонь. А потом позвонил папа…

— Ну так что? Они действительно беспокоятся о тебе.

Майкл улыбнулся. Как это похоже на семью Джордан — бесконечно звонить друг другу по поводу, но часто без всякого повода, не считаясь ни с чем.

— Скажи им, что все отлично. Я провожу отпуск в красивом старинном доме. И с удовольствием делаю свое дело.

— Свое дело? Свое дело? Какое это дело, Майкл?

Майкл представил себе, как брат встревоженно теребит редеющие волосы.

— Ты говоришь ну прямо как отец, Винс. Я монтирую ванные. Ясно?

— Майкл, это бред. Джина нам кое-что объяснила, но ты же не собираешься там век торчать и посвятить этой женщине остаток жизни?

Винс был на пятнадцать лет моложе и не мог помнить Корею. Но он, как и все Джорданы, был ужасно настырным. Майклу не оставалось ничего другого, как расставить точки над «i».

— Как сказать, — огрызнулся Майкл, чтобы поддразнить братишку. — Меня слишком поздно пригласили в это историческое место. Можешь выбросить проблему из головы.

— А что сказать отцу с матерью? — осведомился Винс.

— Скажи, чтобы прислали мне книги по кирпичным домам в колониальном стиле, — ответил Майкл не моргнув глазом.

— А я думал, ты отправился в Вирджинию, чтобы повидать свою медсестру.

— Так это и есть ее дом.

— Но зачем тебе понадобилось все это?

Майкл не знал, что ответить брату. У него и для себя-то не было толкового ответа, не говоря уже об остальных Джорданах. По правде говоря, он явился сюда с одной целью, а остался с другой. А сейчас, сидя за столом Мэдж, заваленным бумагами, он понял, что преследует третью. Он влюбился в нее.

Зря он так сделал. Ей это ничем не могло помочь, скорее — повредить. Мэдж были нужны здравый смысл Майкла, его сочувствие и поддержка. Ей был нужен друг, а он вознамерился стать ее любовником.

— Так что же я скажу им, Майкл? — вернул его к реальности голос брата.

Майкл вздохнул.

— Скажи им, что они будут полностью удовлетворены четвертого июля.

— Что-нибудь не так? — спросила Мэдж спустя четверть часа, зайдя в свой офис и застав там хмурого Майкла, сидящего перед телефоном.

Он поднял на нее глаза, машинально теребя волосы и глядя на нее отсутствующим взглядом. Прошлой ночью он поцеловал ее. Мэдж все еще чувствовала это, словно Майкл подарил ей частичку себя, частичку своего тепла и сочувствия. От этого ей хотелось улыбаться. И было страшно от того, что может произойти завтра.

Наконец он услышал ее, оторвался от телефона и досадливо пожал плечами.

— Меня обнаружили.

Мэдж нахмурилась.

— Вы говорите так, будто вас выследила мафия.

— Хуже. — Он криво улыбнулся. — Моя матушка. Она обеспокоена, звонит всем моим братьям и сестрам, а они, в свою очередь, добираются до меня.

Мэдж это не понравилось.

— Обеспокоена? — переспросила она. — Чем?

Но Майкл безнадежно махнул рукой.

— Это моя собственная дурацкая ошибка. Я ей не позвонил. А вы знаете, что такое мать.

— Наверное, она такая же, как моя.

Он выглядел искренне удивленным.

— Но ваша мать не посылала вам визитные карточки, если вам случалось пропустить праздник?

— Нет, конечно. Мои родители всегда считали, что вежливое высокомерие — лучший способ поддерживать дисциплину.

Майкл посерьезнел.

— Ах, они умерли? Простите.

— Ну что вы! — удивилась Мэдж. — Они, гм, в добром здравии. В Канзас-Сити.

— В Канзас-Сити, — эхом откликнулся Майкл, думая о своем, затем его глаза прояснились: — Есть отличная идея! — объявил он.

Мэдж невольно улыбнулась, зараженная его энтузиазмом.

— Какая?

— Прогуляться. Вы завтра дежурите?

— Если бы дежурила, то уже сейчас была бы там. Но надо заниматься рестораном. Джонни работает, у Джесс уроки, а…

Майкл протестующе поднял руку.

— Я хочу увидеть несколько образцов колониальной архитектуры. Это поможет мне понять, чего вы ждете от реконструкции.

— Я дам вам карту.

— Лучше поедем вместе. Захватим завтрак. Возьмем детей, если хотите.

— Майкл…

— Когда вы в последний раз выбирались на пикник, Мэдж?

Предложение было столь заманчивым, ей так захотелось поехать за город, забыв обо всем, хоть раз в жизни просто повеселиться, поиграть с детьми, пофлиртовать с этим жизнелюбивым мужчиной, что Мэдж уже готова была согласиться, но с языка сорвалось совсем другое:

— Не сегодня…

— Завтра?

— Завтра тоже не получится.

— Тогда послезавтра.

Она подняла голову и улыбнулась.

— Вы не любите отступать, не так ли?

Он ухмыльнулся дерзко, как подросток.

— Это против моих убеждений. Я моряк, а моряки не отступают!

Она улыбнулась в ответ:

— Ну да, они только делают стратегические перегруппировки.

— Но не вокруг женщин, нет!

Ей хотелось смеяться. Ей хотелось кричать. Он был слишком самоуверен, а она слишком пуглива. Ей хотелось очень многого, но она всего боялась. Она могла бы так легко в него влюбиться.

— Послезавтра, — сказала она, поворачиваясь и направляясь к двери.

— Мэдж!

Она остановилась.

— Это всего лишь пикник.

Мэдж улыбнулась. Нет, не «всего лишь»! Хотелось бы ей разобраться в своих чувствах… Не утруждая себя ответом, она вышла из кабинета.

Мэдж, должно быть, сообщила детям новость, потому что, пока Майкл работал, они один за другим приходили расспросить его. Первой пришла Джина с банкой пива в руке, а это означало, что она знала о звонке дяди Винса.