Вот видишь, в одном боевом вылете отказ оружия на двух истребителях. Было и такое. Но вообще-то отказы оружия были большой редкостью. Работало вооружение очень надежно.

Техника по вооружению поначалу хотели судить, но эскадрилья посовещалась и решила его под суд не отдавать, наказать внутри полка. Так что техника не судили.

— Мощность наших 20-мм осколочно-фугасных снарядов вас устраивала?

— Вполне. Снаряды мощные. Один снаряд в кабину «мессера» — и считай, что сбил. Броню на «штуках» наши снаряды пробивали практически под всеми углами. Боезапас загружали полностью — 120 снарядов к пушке и 400 патронов к пулеметам.

Для воздушного боя боекомплекта хватало вполне. Обычная очередь — это 5—6 снарядов пушки. Редко бывало, чтобы в воздушном бою боезапас расстреливали полностью. Но очень часто бывало, что нам давали задание — проштурмовать наземную цель (это уже после выполнения воздушной задачи). Так по наземным целям обычно расстреливали все до последнего патрона, поэтому редко бывало, чтобы после штурмовки на аэродром возвращались с боеприпасами.

— На какую дистанцию пристреливали вооружение?

— На 200 метров.

— Пристрелочные очереди делали? И вообще, как стреляли—просто «по самолету» или «в строго нужную точку»?

— Старались пристрелочных очередей не делать, стрелять сразу на поражение. Но тем не менее иногда без пристрелочных очередей было не обойтись. Пристрелочный огонь вели пулеметами.

Старались стрелять именно «в точку» (коллиматорный прицел и оружие это вполне позволяли), т. е. в строго определенное место — кабина, по двигателю: места расположения бензобаков и маслобаков; у бомбардировщиков — по стрелкам и по мотогондолам: водорадиатор, маслобаки; били по топливным бакам. Тут все было, как я говорил, — сближаешься, как крылья из «кольца» начинают вылезать, делаются различимыми мелкие детали. Тогда наводишь на нужное место и открываешь огонь. Это выходит метров 100—120. При такой атаке пристрелка совершенно не нужна. Эффективнее всего считался огонь по кабине. При удачном попадании даже одним снарядом легко можно сбить и двухмоторный бомбардировщик (с убитым или тяжелораненым пилотом далеко не улетит), а уж «мессер» или «лаптежник» так сбивались и подавно. Если же в кабину три-четыре снаряда всадил — сбиваешь наверняка. Я, например, всегда старался бить по кабине, и только потом по всему остальному.

«По самолету» тоже стреляли, но это в том случае, если ставишь заградительный огонь. Тоже пулеметами. В основном такая стрельба велась только по атакующим истребителям противника. По немецким бомбардировщикам так почти не стреляли.

— Как вы оцениваете возможность вертикального и горизонтального маневра на Як-7Б, опять-таки по сравнению с «мессером»?

— Вертикальный — на «троечку», если «мессер» принять за «пятерку». Конечно, в этом виде маневра Як-7Б уступал довольно сильно, особенно на «горке».

Вот на «горизонтали» «як» был сильнее — на «горизонтали» он «мессер» и брал.

Надо также сказать, не знаю почему, но на боевом развороте Як-7Б и Ме-109Г были практически равными. Высоту набирали одинаковую, а радиус виража у «яка» был даже поменьше. Боевой разворот был у «яков» сильным элементом.

— Какова у Як-7Б по сравнению с «мессером» была скорость крена?

— Одинакова, а может, даже у «яка» и чуть повыше. По крайней мере, хоть «мессер» и редкостно вертлявый самолет, но мы его на виражах перекручивали. Сколько бы он ни пытался «вправо-влево». Правда, маневренность на вираже во многом зависит и от правильной работы двигателем — сектором газа надо работать рывками. Вот так — даешь газ и становишься в вираж. Вираж покруче, и одновременно сектор газа плавно убираешь до минимума. Как только чувствуешь, что самолет готов свалиться в штопор, то снова газ резко вперед, самолет делает рывок, и снова газ плавно убираешь. И так по несколько раз, вот и получается рывками. Если умеешь, если машину чувствуешь, то вираж получается очень маленьким и в штопор не срываешься.

—

— Как я понял по вашим словам, Як-7Б пикировал хорошо?

— Камнем падал! Очень хорошо пикировал, он же тяжелый. Высоту терял моментально (что не очень хорошо), но и скорость в пике набирал очень быстро (что вообще-то хорошо). В пике Як-7Б даже «сто девятый» часто догонял (если немец хоть чуть зазевается). От «мессеров» и мы пикированием отрывались. Вот Як-1 частенько пикировать не любил, а Як-7Б даже придерживать надо было.

— Если сравнивать по сумме характеристик скорости и маневренности, то Як-7Б и Ме-109Г насколько сопоставимы?

— «Мессер» был лучше. Не скажу, что подавляюще, но лучше. Як-7Б был тяжелый. В поединке «сто девятого» и Як-7Б многое зависело от летчика и многое от вида боевой задачи, которую эти истребители выполняют. Чего скрывать, но при решении большинства боевых задач, которые ставят истребителям, все-таки преимущество будет у «мессера». Но в качестве истребителя для непосредственного сопровождения низковысотных ударных самолетов, таких, как Ил-2, Як-7Б будет предпочтительней.

— Бомбы или РСы ваши Як-7Б несли?

— РСы 82-мм были, но недолго, несколько месяцев, только на Як-7Б. Как и все оружие, они пристреливались на 200 метров.

РСы — ударное оружие, по самолетам ими стреляли редко, разлет большой. Ставили их по одной штуке на плоскость.

Потом вместо РСов мы стали нести бомбы. Бомбодержатели на Як-7Б, а позже и на Як-1 и Як-9, устанавливали в наших полковых мастерских. Мы брали две бомбы по 100 кг (по одной на плоскость). Бомбы в полку применяли до конца войны, и только «сотки» (другой калибр не применяли). У нас бомбодержатели устанавливали на все самолеты в полку, за исключением Як-9Д и Як-9ДД.

— Бомбили как — с пикирования? И, на ваш взгляд, бомбометание было точным?

— Техника бомбардировки зависела от цели. Если бомбим цель площадную, например пехотную колонну, то тогда бомбим с 700—900 м, с пологого пикирования. Снижаешься градусов под 30, и сброс бомб идет на высоте 200—250 м. Если цель прикрыта зенитками — пулеметами или «эрликонами», то тогда бросали повыше, с метров 300—400.

Если цель была точечной, вроде моста, то тогда бомбили с крутого пикирования, градусов под 60. Там пикировали с 1,0—1,5 тысяч, в зависимости от цели. Пикировали с небольшим переворотом, чтобы цель в прицел захватить. Сброс где-то на 600—700 метров. Могли бросать и ниже, если не было зенитного противодействия и цель была малоразмерной.

Что касается точности… Вот что было плохо. Сброс бомб осуществлялся рычагом. Сброс был механический. Это плохо. Чтобы открыть бомбовый замок, надо было потянуть рычаг сброса на себя, причем потянуть достаточно сильно. И получалось так: ты левой рукой тянешь на себя рычаг сброса и автоматически тянешь на себя правой рукой ручку. Самолет, конечно, резко приподнимает нос, и бомбы летят метров на 300 вперед от цели. Недоработали наши конструкторы — сброс надо было делать электрическим, от кнопки.