снял с сигнализации незнакомую мне машину. Я устроилась на переднем пассажирском сиденье с кислым видом и поняла, что за второе условие.

— Полагаю, я сейчас согреюсь? — спросила хмуро, когда он устроился за рулем.

— Ты исключительно проницательная женщина! — ответил с чувством.

«А ты редкостный говнюк» — подумала про себя, но от комментариев воздержалась.

Он включил музыку погромче, на этот раз русский рок, песни мне нравились, слова я знала и едва не начала подпевать, вовремя вспомнив, что у меня, вообще-то, друга убили. Нахмурилась и на всякий случай отвернулась к окну. Как я буду копать промёрзлую землю даже думать не хотелось, все тело заранее заныло, а действие таблеток явно подходило к концу, но мне нужно было выяснить, связаны ли два дела, чтобы появилась хоть какая-то точка опоры. Блуждать в потёмках уже порядком надоело.

За размышлениями я не заметила, как мы съехали с шоссе на разбитую просёлочную дорогу, очнувшись только когда машину затрясло на ухабах и тут же поняла, почему он выбрал машину повыше для этой поездки. Лес сгущался, дорога перестала быть похожа на таковую, машина периодически уходила в занос, а я сцепила зубы и схватилась за ручку двери, испытывая резкую боль на каждой яме. Когда ехать стало уже попросту некуда, он остановился и полез из салона, не сказав ни слова. Так же в абсолютном молчании мы прошли лесом ещё метров тридцать, я начерпала кроссовками мокрого снега и замерла перед наспех присыпанной свежей могилой. Он воткнул лопату в землю рядом со мной, отошел на пару шагов назад для лучшего обзора, сунул руки в карманы и стал ждать, ехидно ухмыляясь.

По правде, было довольно обидно. Не могу сказать, что избалована мужским вниманием, но так по-свински со мной ещё никто не поступал. С трудом вытащив из земли орудие, я подошла к могиле и начала неловко копать, стоя к нему спиной. Было больно. Ужасно больно, если по-честному. Руки не слушались, я подталкивала лопату ногой, с трудом пропихивая ее через коряги и комья, поднимала двумя руками и с трудом сбрасывала землю, но продолжала копать, не слишком довольная своими результатами. В какой-то момент появилось ощущение, что, когда я достигну дна, впору будет самой ложиться рядом. Энтузиазма это не прибавило, яма как будто не планировала углубляться, как будто куча земли рядом была из какого-то другого места, по щекам потекли слёзы, но я не остановилась. Я так старательно выполняла грязную работу, почти теряя сознание от боли, что не заметила, как он подошёл и встал рядом, а когда опомнилась, было уже поздно вытирать мокрые щеки, так что я просто наплевала на него.

— Сдохнешь тут, но помощи не попросишь? — спросил серьезно, а я удивленно повернула голову, сказав с обидой:

— Ты же хотел, чтобы я копала. Я копаю.

— Голова в другой стороне. Волосы проще взять.

Я остановилась и прикрыла глаза, стараясь не разреветься в голос или не кинуться на него с лопатой. Постояла немного, опершись на черенок, а когда открыла глаза, увидела его уже без куртки, закатывающим рукава.

— Дай сюда, — бросил хмуро и отобрал у меня лопату, пройдя чуть дальше и начав с другого края, а я отошла в сторону и привалилась спиной к дереву, наблюдая за ним.

Работал он быстро, лопатой махал со знанием дела и уже через полчаса я увидела все ту же клеёнку. Тяжело опустилась на колени, уперлась одной рукой в край ямы и практически нырнула в неё, но выудить хоть что-то оказалось не так-то просто. Ошибка номер один — я не задержалась дыхание. Ошибка номер два — я не подготовила банку. Вырвав прядь волос, с поразительной лёгкостью отделившихся от головы, я разогнулась и поднялась, размышляя, как достать банку из кармана, если в одной руке волосы, а вторая по запястье в грязи, а Вадим молча наблюдал за мной.

— В правом кармане толстовки банка, — сказала, не глядя на него. — Достань, пожалуйста.

Он подошёл почти вплотную, а я почувствовала жар, идущий от его тела. Просунул руку под куртку, медленно, осторожно, как будто ступал по минному полю или ожидал, что я припасла там мышеловку, расстегнул молнию и достал банку, так же медленно отвинтив крышку. Я положила в неё волосы, брезгливо морщась, он закрыл ее и протянул мне, а сам вернулся к могиле и быстро закопал ее обратно.

— Куда тебя отвезти? — спросил, въезжая в город, а я повела плечом:

— Туда же, откуда забрал.

Музыку он больше не включал, высадил меня у магазина и поехал дальше, а я набрала Пашу.

— Можешь забрать меня? — спросила тихо, когда он ответил. Паша слегка замешкался и ответил:

— Тут… потом объясню, ладно? Можешь взять такси?

— Все в порядке? — спросила с тревогой.

— Будет, — хмыкнул самодовольно. — Удалось достать что нужно?

— Да. Передам Панфилову.

— Окей. Мы тут… задержимся, похоже.

— Мне стоит волноваться?

— Не, все пучком. Сама как?

— Все пучком, — ответила без выражения и отключилась, вызвав такси.

Едва села в салон, набрала Ростиславу.

— Еду к тебе в офис. Везу банку, — сказала устало.

— Меня там нет, буду через двадцать пять минут, хорошо?

— Без проблем, — пропела в ответ и минут пятнадцать мёрзла возле двери, не в силах даже переминаться с ноги на ногу.

Он затормозил в паре метров, скрипнув тормозами, почти бегом припустившись ко мне, но в паре шагов сдулся и остановился, молча таращась на мою грязную руку, которую я побрезговала сунуть в карман. Я достала баночку и протянула ему, он забрал ее, коснувшись горячими пальцами моей ледяной руки, и я тут же пошла прочь, сказав с усмешкой:

— До встречи послезавтра.

— Линда… — его лицо исказилось болью, он ухватил меня за локоть, а я поморщилась. — Прости, забыл. Зайди, поговорим.

— О чем? — спросила, поджав губы. В глазах стояли слезы, размывая картинку, но даже через них смотреть на него не было никаких сил.

— Я… черт, я не знаю, — выдохнул шумно и взял меня за грязную руку, но я осторожно высвободила ее, моргнув и слабо улыбнувшись. Подняла на него взгляд и сказала:

— Все нормально. Я понимаю.

— Я не вижу другого выхода. Звучит, как оправдание, но… мы толком не общались, ты наверняка не знаешь, но мой отец ушёл от матери, когда та забеременела. И я никогда не поступлю так же.

— Я этого не жду, — вновь улыбнулась и кивнула на банку в его руке: — Надеюсь, этого будет достаточно.

— Судя по твоему виду…

— Не важно, — поморщилась и подняла грязную руку в воздух, прощаясь, — сообщи,