«У нас тоже все всё продают… даже государственные секреты».

«Не терроризируй «братика», – сказал Данимир, – потом поговорим на эту тему».

Внедорожник свернул с хорошего шестиполосного шоссе на синюю ленту боковой дороги и через несколько минут подъехал к посёлку из десяти-двенадцати коттеджей, окружённых сосновым лесом. Коттеджи практически не отличались от тех, какие окружали Москву в числомире Данияра, разве что выглядели повычурней и покрикливей, копируя неведомые замки и храмы. И ещё одна особенность отличала их от вилл Подмосковья-2 – прозрачные заборы, не то стеклянные, не то пластиковые.

Машина остановилась возле одного из строений, выкрашенного в лимонно-жёлтый цвет. У строения было два этажа и три зубчатые башенки на крыше.

«Съёмная усадьба?» – спросил Данимир.

«Почему съёмная? – ответил Даныбай. – Собственная. Прошич хорошо зарабатывает, купил участок, построил хорезм».

«Что построил?»

«Ну, этот дом».

«У нас загородные постройки называют виллами или коттеджами».

«У нас хорезмы».

«А эта роскошь кому принадлежит?» – заметил Данияр аляповато раскрашенное трёхэтажное здание.

«Прелюбики живут».

«Кто?!»

«Однополые… трое… у вас разве нет?»

«Есть, но мы называем их голубыми».

«Педерестами мы их называем! – грубо добавил Данимир. – Ты сказал, их трое?»

«Ну, да, иногда живут целыми прайдами, да ещё детей таких же выращивают от суррогатных рожалок».

«Судя по тону, ты их не любишь».

«Зато их в верхах любят, в Думадельне у них целое прелюбное лобби, человек сто, плюс половина министров».

«Да-а-а! – протянул Данияр. – Весело живёте».

Даныбай остановился перед створкой дымчато-прозрачных ворот, посигналил фарами. Створка отошла в сторону, внедорожник заехал на территорию хорезма.

Водитель вышел, с крыльца к нему сбежал молодой человек приятной наружности, с модно небритыми щеками, излишне полный, но симпатичный, и Саблины принялись разглядывать Прохора-44, отмечая его схожесть и отличия от Прохоров – второго и одиннадцатого.

Данияру он показался ниже ростом и шире, хотя и не в плечах, вообще – в теле, Данимир заметил ранние залысины, пузечко, оттопыренные уши, но это, несомненно, был «родственник» всех Прохоров Смирновых.

Одет он был в серые кожаные штаны с пузырями на коленях и такую же серую кожаную с виду безрукавку на голое тело. Впоследствии оказалось, что материал штанов и безрукавки никакого отношения к коже не имел.

Друзья обнялись.

– Ты какой-то серьёзный, – испытующе заметил Прохор.

– Будешь тут серьёзным, – скупо отозвался Даныбай.

– Что-то случилось?

– Пойдём присядем, глотнём чего-нибудь алкогольного.

– Ты же не пьёшь.

– Сегодня сделаю исключение.

Приятели поднялись в дом, изнутри выглядевший проще, чем снаружи. По-видимому, Прохору-44 не был присущ дух показной роскоши.

Сели в столовой, в уголке, отгороженном от остального помещения настоящими пальмами, росшими прямо из пола.

Четырёхрукий, на гусеничном ходу, механизм, напоминающий повзрослевшего джепонского покемона, прикатил столик с напитками. Прохор лично сходил в бар и принёс пузатую бутылку с густой коричневой жидкостью, на этикетке которой было выдавлено золотом: «Chekiila». Открыл бутылку, налил в стаканчики жидкости, которая на воздухе вдруг стала практически прозрачной.

Приятели чокнулись, выпили.

– Что случилось? – повторил вопрос Прохор.

«Давай я буду говорить», – предложил Данимир.

– Я сам, – вслух ответил Даныбай севшим голосом; напиток оказался многоградусным.

– Что сам? – не понял Прохор.

– В общем, такое дело… – Даныбай налил себе в стакан белой пенящейся жидкости из графина. – Я не один…

– В каком смысле?

– Со мной мои… родственники…

Прохор отставил стакашек, наморщил лоб, изучая лицо приятеля.

– Ты говоришь загадками.

Данимир взял сознание «брата» под контроль.

– Слушай и запоминай, поверить в это трудно, однако необходимо, Охотники могут добраться и до тебя.

– Что за охотники?

– Слушай. – Устами Даныбая Данимир поведал Прохору Смирнецу историю открытия Числовселенной и какую роль в ней играют его родичи. – Внимательно слушал?

Прохор, сидевший с задумчивым видом, во время лекции не задавший ни одного вопроса, только вскидывающий на приятеля взгляд, полный сомнений, покачал головой.

– Бредятина.

Данимир-Даныбай усмехнулся.

– Примерно так же реагировали все мы.

«Может, продемонстрируем ему формотранс?» – спросил Данияр.

«Без эргиона?»

«Нас двое… да и, по словам ДД, наша энергетика в последующих превалитетах мощнее. Можно попробовать колдануть без модуля».

«Пока не будем».

– Странно всё это, – сказал Прохор, берясь за стакан с жёлтым напитком, бросая в него кубики льда. – Сон я видел… давно… тебе серого плаща не хватает.

– При чём тут плащ?

– Да это я к слову… значит, тебя сейчас… трое?

– Тело одно, носителей трое.

– Растроение личности.

– Ты не поверил.

– Почему… всё логично… и одновременно зыбко… чем можешь доказать?

– Мы тебя научим ходить по числомирам, хотя для этого нужно будет сделать эргион.

– Что?

– Модуль перехода, кластер многогранников один в другом, от четырёх до десятка. Я нарисую чертёжик.

– Не, не надо.

– Почему?

– Не собираюсь я шастать по каким-то там числомирам, своих дел полно.

– Там же люди гибнут…

– Это ещё вилами по воде писано.

– Мы дадим развёрнутую информацию.

– Сказал же – не надо, обойдусь.

«Упёртый, паразит, – с сожалением сказал Данияр. – Не поверил. Уходить надо».

«Прости, Дан, – отпустил волю Саблина-44 Данимир, – пришлось понасиловать, больше не буду. Мы уходим, но вернёмся обязательно, попробуем уговорить твоего друга, у нас просто нет другого выхода».

«Я тоже… сомневаюсь».

«Тебе сам бог велел сомневаться. Мы получше подготовимся и покажем кое-какие фокусы, только просьба никому о нашем визите не говорить, агенты Владык сидят во всех числомирах, и как только вы проявите активность, вам несдобровать».