Я ворвалась в уборную, собираясь провести ночь на подоконнике. С девочками в комнате постоянные проблемы были. Синяки на шее от их хватки ещё оставались. Я потом придумала, как им отомстить, но в ту ночь собиралась подальше спрятаться. А там Ян. Курил в окно дешевые сигареты и смотрел так, словно я сейчас брошусь на него. Протянул мне открытую пачку, предлагая закурить. И я приняла. И с того момента между нами всё закрутилось, что адекватные люди дружбой называют.

Луку тоже понять могла. Не даром ведь Адель слепила, красивую обертку, с наивностью внутри. Такую, чтобы понравилась и зацепила. Знала, в какой момент можно чуть надавить, а в какой дурочкой прикинуться. И если бы не Халид, дальше бы роль играла.

Но Халид появился, и подобно Церберу, всё разрушил. А я понять не могла. Ни один поступок предугадать не получается. Была уверена, что он Луке просто всё расскажет. Но вместо этого жучок получила. Ждала удара и наказания за пощечину, но просто запер в комнате.

А это даже уроком считать нельзя. Опускаюсь на пол, прислоняясь к шкафу спиной, и глаза прикрываю. Будь у меня боязнь темноты или страх замкнутых пространств – могла бы уже прощения просить. Но это мелочь по сравнению с тем подвалом, где наказания в детстве отбывала. Так, развлечение и возможность подумать.

У меня в голове сотни идей, которые шаг за шагом отметаю. По сути, у меня только два варианта есть. Либо действительно покориться мужчине и принять все правила, либо бороться до последнего.

Халид не тот тип, которому надоест ломать меня. Он с особой жестокостью будет давить, пока не получит желанное. Так может проще сразу это дать?

Но я могла с Лукой играть, с другими ребятами из криминального мира. Рядом с Халидом все мои маски рассыпались пеплом. Весь контроль слетал, оставались лишь оголённые чувства. Ненависть, злость и, будь она неладна, страсть.

Потому что губы до сих пор пульсируют, напоминают, что со мной делал мужчина. Как сжимал в своих объятиях, как кожа горела от касаний. Да что там кожа, я вся плавилась. Сдавалась под этим напором, хотя не хотела.

И это ещё одна причина не поддаваться мужчине. Продолжать отбиваться и царапаться, пока не вышвырнет из дома. Ведь даже если тело предаст, то что ещё у меня останется?

Я не для того столько лет выживала, чтобы теперь так глупо умереть. Но и становиться его девочкой для утех тоже не собиралась. И как мне быть? Где мои крупицы разума, когда они так нужны?

Время утекает сквозь пальцы. Слышу шаги за дверьми, но никто не заходит. Разговоры, но слов не услышать.

Халид надеялся, что я испугаюсь и буду просить прощения за все слова? Просчитался. Мужчина забывает, что пытается не обычную девочку из клуба заполучить.

И я тоже!

Дура я, а не сотрудник месяца в погонах. Всё пытаюсь просчитать Халида, как делала это раньше. Но забываю самое важное. Он – помощник Цербера. Его слова считаются приказом, неоспоримым, почти словом Господа и молитвой. Это не простой мальчишка на побегушках, которым крутить просто. И не средней руки криминальный авторитет, у которого понятные мотивы.

Халид почти что Цербер. Не коронованный хозяин города, который многих на мушке держал. И считать его, используя шифр для остальных, не получится.

Значит, нужно на другое ориентироваться. Внимательнее слушать, следить за каждым движением. Даже «Энигму» [1] смогли взломать, одну из лучших шифровальных машин немецкой армии. А Халид далеко не так гениален. Я, конечно, тоже не Алан Тьюринг [2], но другого выхода у меня нет.

Когда дверь открывается, пропуская в комнату слабые проблески света, я дико хочу пить. Единственное, что меня волнует. Даже фигура Халида в дверном проеме не так интересует.

Мужчина подходит ближе, осматривая меня. Присаживается, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Теперь готова поговорить?

[1] Энигма – переносная шифровальная машина, использовавшаяся немцами для шифрования и дешифрования секретных сообщений во времена Второй мировой.

[2] Алан Тьюринг – британский ученый, возглавлял группу, ответственную за криптоанализ сообщений военно-морского флота Германии.

– Что делать с Лукой? – Зафар, глава моей безопасности, застывает на пороге. Внимательно следит за тем, как стираю кровь с царапины, и закуриваю. – Убрать?

– Я сказал его выпроводить и убедиться, что он уехал домой. Другие  указания я давал?

– Нет, Халид.

– Ну так какого хрена ты сам что-то предлагаешь?!

Зафар кивает, понимая ошибку. А все мои мысли крутятся вокруг Ады, которую запер в кладовке. Вывела из себя так, что до сих пор потряхивает. Ни у кого не получалось, а девчонка смогла.

Явно не понимала, что творит, но легко играла на нервах. Стонала, стоило едва коснуться, а после полоснула по шее. Хорошо так, глубоко. Ни одна девка такого себе не позволяла. Истерики быстро усмирял, своенравный характер тоже.

Когда приехал в столицу охреневал с того, как себя ведут местные девушки. После смирных и тихих женщин моей страны, эти казались верхом своенравия и развратности. Ничего, привык, подкорил тех, которые интересовали. В последние года только покорные кружили вокруг, знали правила и законы моей благосклонности.

Но Ада всем фору давала. Не тормозила, не утихала. Возле Луки себя скромницей вела, но стоило оказаться вдвоём – настоящий ад воцарился. Шипела, вскидывалась, дикой была.

На раз заводила. Вместо того, чтобы условия обговорить, приструнить девчонку, сорвался. Подхватил, в себя вжимая. Хороша, хоть и сучка своенравная. Реально колючка, со всех сторон дерзостью пропитана.

Запер подальше, чтобы прямо в гостиной урок не преподать. Как со мной себя вести должна. В ней либо ни капли покорности нет, либо мозгов. И по венам желание растекается, узнать, что именно ею движет.

Даже на имя того смертника похрен, кто ко мне её подослал. Или к Луке, к Церберу – не важно, кто конечной целью был. Факт один, она пришла ко мне с прослушкой дважды. Кто бы её не нанял, девчонка была ему не нужна. Она всё ещё жива только из-за того, что интересует.

– Луке закрыт доступ или…

– И почему это моей правой руке закрыт доступ куда либо?

– Ну так его девка…

– Я, блять, уже говорил. Девки перед тобой ноги раздвигают, а она – xanım. Зафар, я свои указания не повторяю.

– Ну она же…

– Ну так то, ну так это. Голову включай и прекращай базарить лишнее.

– Понял.

Зафар метит на место Луки, этого не скрывает даже. Да никто в тихую не играл, все хотели выше пробраться. Ближе к кормушке, к Церберу. Взять всё, что можно. Но Зафару не хватает смекалки и понятия, когда нужно влезать, а когда молча выполнять указания, без самодеятельности.