не стану вмешиваться и проверять ее тоже не буду. Но запомни мои слова: если девушка согласилась продать собственного ребенка, значит, не так уже она и невинна. Подумай над этим. А паспорта ваши уже готовы. Мои люди привезут их в течение часа.

Развернувшись, Тим вышел из кабинета, оставив друга переваривать услышанное. Внутренний голос подсказывал: Куликовым верить нельзя. А Марина — одна из них. По крайней мере, пока.

Марина

Неприятная вибрация под ухом — первое, что уловило мое очнувшееся подсознание. Медленно открыв глаза, увидела на соседней подушке свой собственный телефон с горящим экраном. Моргнула, чтобы прогнать остатки сна и, потянувшись, выключила надоедливый будильник.

На часах было три часа дня, а из высоких, почти во всю стену окон лился яркий дневной свет. Сквозь приоткрытую дверцу балкона снизу доносились приглушенные голоса рабочих. Последние приготовления к празднику подходили к концу.

Сев на постели, я несколько секунд прислушивалась к звукам огромного дома. Жизнь в нем кипела, шла своим чередом, и никому даже в голову не могло прийти, что в этот самый момент творилось у меня на душе.

А мне было страшно.

По-настоящему.

Сильно.

Так, что живот судорогой стягивало и зуб на зуб не попадал, стоило только подумать, во что я ввязалась.

Всего через несколько секунд в саду этого огромного сказочного особняка Артем Королев перед многочисленными гостями и журналистами назовет меня, обманщицу и самозванку, своей законной женой… И пока я буду разыгрывать перед всеми роль счастливой и парящей от любви новобрачной, моя сестра будет бороться за жизнь…

Это ли не насмешка судьбы?

Вместо того, чтобы жить своей жизнью, заниматься любимой работой и быть собой, я сейчас пыталась не сойти с ума от беспокойся и страха перед неизвестностью.

Несколько секунд просидела без движений, глядя куда-то в пустоту. А потом, втянув побольше воздуха и приложив руку к груди, чтобы унять быстрое сердцебиение, схватила с подушки телефон и набрала номер отца. Одинокая и потерянная в этот момент я особенно остро нуждалась в эмоциональной подпитке. Пускай и от него. Но мне нужно было узнать, как там Маша, убедиться, что все это не зря.

— Алло? Марина? — привычно холодный и отстраненный голос прозвучал в трубке уже после второго гудка. — Какого черта ты мне постоянно названиваешь?! Хочешь, чтобы Королев что-то заподозрил?! — произнес он с неприкрытой злобой, а я привычно сглотнула обиду и постаралась пропустить его слова мимо ушей.

Сейчас меня волновала только моя сестра. Остальное — не важно.

— Я бы не стала названивать, если бы ответил мне с самого начала. Как там Маша? С ней все в порядке?

— В порядке?! — взревел он раненым зверем. — Ты спрашиваешь в порядке ли она?! Ее сбила машина, она лежит в реанимации, а врачи не дают никаких гарантий. Как ты думаешь, в порядке ли она?!

С каждым его словом в меня словно вонзалась отравленная стрела. Глаза защипало от подступающих слез, в горле встал ком размером с теннисный мяч.

— Что… что они говорят?

Мой голос звучал хрипло и больше походил на жалкий лепет.

— Нужно немедленно проводить пересадку, другого варианта у нас нет… Мы уже заплатили за нее, отдали все наши деньги. Но этого мало. После операции понадобится долгая и дорогостоящая реабилитация… А у нас больше ничего нет. Я даже дом не могу продать, — отец запнулся. Вздохнул громко и продолжил уже другим, елейным тоном, от которого мне стало только хуже. — Единственная надежда на этот брак. Когда ты станешь женой Королева, сможешь взять у него достаточно денег и тогда мы вылечим твою сестру. Маша будет жить, понимаешь? Мы спасем ее!

На секунду сердце замерло, а мозг лихорадочно искал варианты, как быть. Но внезапно меня посетила мысль. Внезапная, импульсивная, не свойственная мне. Им нужны деньги, а я знаю, откуда их взять. Я сделаю это! Достану нужную сумму, и больше никто не посмеет ставить мне условия. Я снова буду свободна…

— Сколько вам нужно? — спросила я, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся на волю истеричный смех.

— Так ты поможешь нам, дочка? Попросишь их у мужа, так?

От прежней суровости не осталось и следа. Казалось, в эту минуту он был готов на все, только бы я согласилась и продолжила им помогать.

Мерзко…

До того противно, что захотелось заткнуть чем-нибудь уши, лишь не слушать его сладких речей. Не чувствовать себя еще грязнее, чем есть на самом деле.

— Я переведу вам деньги в ближайшее время, — холодно ответила я, медленно и четко проговаривая каждое слово. — Но на этом все! Наши пути разойдутся, и вы больше никогда… никогда обо мне не вспомните.

— Но… дочка, — протяну отец, но я больше не слушала.

Нажала на «отбой» и, вскочив с места, бросилась к своей сумке.

Менее чем через час стилисты, которых нанял Артем будут здесь. Мне нужно успеть подготовиться.

Свобода.

Я уже чувствовала ее вкус.

Осталось только уладить маленькую формальность, и все. Я снова стану собой и буду делать только то, что сама захочу. Я вырвалась из этого ада, разорвала порочный круг! Только бы все получилось, как я задумала. О большем я уже не просила.

***

Ровно в шесть сорок вечера, как и обещал, Артем постучал в дверь гостевой спальни.

Странное волнение всколыхнулось в груди мужчины, сердце колотилось, как сумасшедшее, мешая дышать.

Слова Тимура, его непоколебимая уверенность, что Марина — никакая не жертва обстоятельств, а такой же организатор, как и ее отец… Если задуматься, в предположении друга была весомая правда. Сам факт того, что она приняла условия игры и сейчас, в эту самую минуту, готовилась к предстоящей церемонии играл против нее же.

Она была в курсе всего, знала, что он просил у Куликова руки ее сестры, понимала все это и все равно согласилась, продолжала играть свою роль…

Почему?

Нашла легкий способ обогатиться за его счет?

Выносит ребенка, заберет деньги и исчезнет так же, как и появилась — внезапно и бесследно…

Внутри него все похолодело. Горло сдавило от боли, стало трудно дышать.

Впервые в жизни Артем оказался в ситуации, когда от него ничего не зависело. С какой легкостью Тиму удалось разрушить его веру в нее, заставить усомниться в правильности своего решения…

Он ведь верил ей. Не псевдо-Марии, нет. На Машу ему было плевать, как и на ее родителей.

Все дело в Марине. В этой странной, чертовски сложной и непонятной ему девушке с огромными шоколадными глазами…

А ведь она понравилась ему с самого