Дашка аккуратно пролезла ко мне в ванную.

— Та-а-ань, — зашептала она, — ты что, плачешь?

— Нет, — буркнула я, — я умываюсь.

— Тань, — не унималась сестричка, — не плачь… Пожалуйста, а то я тоже заплачу!

У неё немедленно затряслись губы и глаза выросли размером со сливу. Мне стало так жалко её, что я забыла, что нужно жалеть себя. Обняла Дашку и уткнулась в её тёплую, вкусно пахнущую макушку.

— Дашик, — тихо сказала я, — когда ты вырастешь большая и мальчик пригласит тебя в кино…

Дашка шмыгнула носом, ожидая продолжения. А я в уме перебирала все возможные варианты мести.

— Ай, лучше не ходи, — решила я. — От этих мужиков одно сплошное разочарование.

Когда я закончил пересказ фильма, меня слушали уже и Радомский, и Лопух, и пара пацанов из параллели. Слушали, раскрыв рты. Что-что, а рассказывать я умею! В лагере всегда после отбоя такие истории заливаю! Все уже спят, а я ещё до середины не дошёл.

— Круто, — сказал Радомский. — И тут же испортил настроение: — Я так понял, ты тупо на экран пялился? А чего Таньку с собой брал?

Это был удар под дых. Но я вывернулся:

— Ну… если честно… я не весь фильм рассказал. Мы с Лопахиной там пару раз отвлекались…

И я сделал значительную паузу. Мол, понятно, чем мы там отвлекались. Радомский не поверил.

— Ну-ну…

— Чего «ну-ну»?

— Да ничего.

— Ну и всё!

— И вообще, Таньку в кино сводить — не тема!

— А что тема?

— Ирку своди!

— Да легко!

— Забились?

Я в запале сунул Радомскому ладонь. Тот, зараза, тут же её схватил, а Витька — зараза номер два — разбил, не дав мне опомниться…

…Ночью я никак не мог уснуть. «А чего? — думал я. — И в первый раз было не страшно… А во второй ещё проще будет… Наверное…»

— Ты чего трубку не брала? — заорала Милка, когда на следующее утро я подошла к школе.

На крыльце меня встречала целая делегация.

— Занята была! — соврала я.

Милка прищурилась.

— Что, два часа после кино занята была?

— А ты что думала? — Я равнодушно пожала плечами и зачем-то добавила идиотскую фразу, которую слышала от бабушки: — Дело молодое…

Одноклассницы шумно втянули в себя воздух. Мне показалось, что на какое-то время они вообще забыли, что надо дышать.

— А о чём фильм-то был? — тихо спросила Полина.

— Понятия не имею, — совершенно честно ответила я. — Не до того было! И я направилась внутрь школы счастливая, как и положено девушке после первого свидания.

Таня бродила по комнате и бурчала себе под нос, уча стихотворение великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Сестричка Даша рисовала, забившись в угол. Таня была злая, в таком состоянии ей под руку лучше не попадаться.

— Любви надежды тихой славы не долго тешил нас обман, любви надежды тихой славы не долго тешил нас обман, любви надежды тихой славы не долго тешил нас обман…

Таня задумалась.

— Кто тешил???

Судорожно заглянула в книгу.

— Обман??? Обман тешил? Пушкин, блин… Ладно, поехали дальше. Отчизны внемлем призыванье. Мы ждём с томленьем упованья… Отчизны внемлем упованья, мы ждём с томленьем призыванья… Нет! Мы ждём… Томленьем… Призываньем… Уф… Как я могу это выучить, если из семи слов знаю только два!

Таня опять заглянула в книгу.

— Мы ждём с томленьем упования! Как же это запомнить? Ждём и томимся. Томимся и упо… ём. Упаиваем… Ы-ы-ы-ы! Томленьем упованья! А внемлем призыванье. Дурдом…

Таня вздохнула и пошла на очередной круг по квартире.

— Любви надежды тихой славы не долго тешил нас обман, исчезли юные забавы, как сон, как… как…

— Утренний туман!

Таня резко развернулась.

— Даша? Ты??? А ты откуда…

— Я уже выучила, — грустно вздохнула Даша.

Я уже шесть лет занимаюсь фигурным катанием.

Я себя безо льда и не помню.

У меня постоянно по две-три тренировки в день, и в выходные мы тренируемся, и в праздники. Нет, я не жалуюсь, нормально всё. Вполне можно успеть между тренировками уроки сделать. У нас в холле столы стоят, мы там приноровились. А ещё удобно, что мы все в разных школах. Одно сочинение на всех написали — и нормально. Или один доклад сделали. Я всем матемшу решаю, а мне за это английский переводят. У нас одна девочка в совершенстве знает, с трёх лет учит.

Короче, привыкли мы к такому режиму.

Устаём, конечно. Особенно к концу четверти. Мы ж встаём в шесть, у нас одна тренировка всегда до школы. А в каникулы нам лёд сдвигают часов на десять утра! Представляете, как можно выспаться!

И вот мечтаем мы о каникулах, мечтаем… И тут вчера к нам приходит тренер и сообщает «радостную» новость. У них распоряжение. Видите ли, детей нужно чем-то занять на каникулах, и какой-то начальник предложил нам сделать ледовое представление. Мало того, что до каникул три недели и теперь придётся пахать как сумасшедшим, так ещё и все каникулы нужно будет выступать. Три концерта в день! ТРИ! Первый в десять, второй в два, и третий в шесть.

Нам ещё долго рассказывали, что это такая честь, такая честь… Что нас увидят все школьники города, что они будут нами гордиться, что мы не должны опозорить…

А я стояла и глотала слёзы. Я тоже хочу быть простой школьницей! Я хочу на каникулах спать и ходить на концерт! Я в кино хочу! Я и так нигде не бываю…

— А не участвовать можно? — робко спросила я.

Тренер нехорошо сощурился.

— Ну, если тебе не дорого твоё место здесь…

Понятно. Больше вопросов нет. Место мне дорого.

В принципе, было даже интересно. Хореограф приехал специальный, ставил нам массовые танцы. Всё как положено — мелкие впереди, мы посередине, а сзади все наши КМСники. Их тоже запрягли. Сначала мы час на полу всё это учили, под музыку, прямо в холле, потому что зала такого размера у нас во дворце нет, а потом уже на лёд переходили. И там ещё час-полтора. И это только три общих танца, а мы ж ещё и в других участвовали!