– Ой, ну я в этом ничего не понимаю, однако какая жалость, что он занят… Точно не сможет прийти? Ну ладно, приходи одна!

…«Ресторанчик» был весьма солидным заведением с живой музыкой и анимационной программой для детей, чтобы те не скучали, пока взрослые пьют и закусывают, а «небольшой сабантуй» вылился в роскошную вечеринку.

Приглашено было человек тридцать, с детьми. Трехлетняя Варенька в атласном платьице вишневого цвета, с кудрями, в кружевных панталончиках выглядела настоящим ангелом, и первое время только она была в центре внимания. Потом ее и других детей увели аниматоры, наряженные клоунами.

– Ты посмотри, как все меняется… – прошептала Людмила на ухо Марусе. – Ведь совсем недавно это мы перед публикой прыгали, точно обезьяны, а теперь от меня зависит, заплатят этим клоунам, развлекающим моего ребенка, или нет!

– Ты это к чему? – удивилась Маруся.

– Я ненавижу их… Всех тех, кого принято называть обслуживающим персоналом, – сказала Людмила спокойно, без всякого выражения. – Потому что они ненавидят нас. Я сама побывала в их шкуре, я сама ненавидела этих скучающих, зажравшихся господ, которые в любой момент, придравшись к любой мелочи, могли нажаловаться моему хозяину…

– Ты сама себе противоречишь.

– Ничего подобного! Просто я знаю все изнутри… Ты думаешь, эти клоуны, что сейчас прыгают вокруг Вареньки, в самом деле восхищены ею?.. – Людмила закурила. С тонкой папироской, вставленной в длинный мундштук, она выглядела чрезвычайно стильно и утонченно. – Ну что ты на меня так смотришь?..

– У тебя очень славная дочурка. Ей-богу, ею нельзя не восхищаться! – честно ответила Маруся.

Людмила задумалась, держа сигарету на отлете, потом вдруг улыбнулась:

– Слушай, Гагарина, а вы с Арсением думали о ребенке?

– Да. Сеня очень хочет детей. И я тоже. Это, наверное, такое счастье…

– Счастье, когда есть деньги, чтобы растить его, этого самого ребенка! – усмехнулась подруга. – Ты, возможно, считаешь меня слишком прагматичной, рассудочной… Но разве можно представить Варьку в байковом ношеном платье, тапках из кожзама, в дешевых растянутых колготах, в китайском синтетическом комбинезоне с рынка? Разве можно вообразить ее жующей соевые полуфабрикаты и слипшуюся вермишель? Ее, летом среди мух и комаров в подмосковной деревне, на болоте, называемом озером, и чахлой заплеванной рощей рядом, которую местные жители называют с гордостью лесом, а не на самом лучшем курорте мира?.. Нет! Варьки не было бы, если бы Богдан оказался менее обеспеченным мужиком! Счастье, милая моя, это не то, что ты можешь завести ребенка, а то, что ты в состоянии содержать его.

– Наверное, ты права, – пробормотала Маруся.

– Ну наконец-то! Наконец-то ты хоть что-то стала понимать! – засмеялась Людмила. – Ведь твой Арсений теперь получает неплохие деньги?

– Да… Другие роли – другие гонорары, – кивнула Маруся, которой был почему-то тягостен этот разговор. – Только они у нас не удерживаются, мы все время тратим их на какую-то ерунду…

– Вы с Сенькой сами еще дети, – строго произнесла Людмила. – Ах, какая жалость, что он не смог прийти, я ведь всем разболтала, что будет гениальный актер, который снимается у самого Михайлова…

Далее вечер покатился по накатанным рельсам. Гостей усиленно потчевали всякими разносолами, рекой лилось хорошее вино, звучала живая музыка, застолье сменялось танцами, потом снова – застолье, дети вместе с клоунами прыгали в хороводе…

Людмила познакомила Марусю с Еленой, женой Богданова компаньона. Елена принялась в подробностях рассказывать, как они покупали квартиру в новостройке на Воробьевых горах, какой делают теперь ремонт и какой дивный вид открывается на Москву с двадцать пятого этажа.

– Ты в курсе, сколько Богдан отвалил за эту вечеринку? – спохватившись, спросила Елена у Маруси.

– Нет, а что?

– Три тыщи у. е! – нервно захохотала Елена. – Ох, любит он пустить людям пыль в глаза… Это так смешно, так по-мещански! У моего Валентина те же доходы, но он себе подобных трат не позволяет! Зачем приглашать такую толпу людей на день рожденья жены, большинство из которых Людмилу в первый раз видят?..

На Марусю вдруг напала тоска. Она была другой, она совершенно не чувствовала себя светской дамой, ей не хотелось обсуждать чужие деньги, квартиры, ей не хотелось рассказывать о себе и Арсении, не хотелось вещать с апломбом, что ее возлюбленный – гениальный актер, и какой гениальный фильм снимает сейчас Михайлов (наверняка за него получит «Оскара», не меньше!) и т. д. и т. п.

Все эти разговоры казались ей скучными, пустыми и постылыми. Она прекрасно понимала, что после вечеринки одни гости начнут обсуждать других гостей, будут мучиться от того, что сами наболтали лишнего…

Она немного поплясала в хороводе вместе с Варенькой, попробовала устриц с шампанским и убежала, сославшись на занятость.

– Ты не пропадай, – сказала на прощание Людмила, расцеловав ее в щеки. – Ты ведь единственная моя настоящая подруга… Да и Варька тебя обожает!

…Было довольно поздно, но еще светло. Маруся поправила на плече сумочку и хотела было уже сойти по ступеням вниз. В этот момент кто-то, неуклюже и тяжко топая, прошел мимо нее, стукнул в стеклянную дверь.

– Прошу прощения, но у нас сегодня частная вечеринка! – крикнул швейцар, выглянув наружу. – Заходите завтра.

– Завтра… – хмыкнул за Марусиной спиной неудачливый посетитель. – А на фига мне завтра, когда я хочу сегодня!

Голос показался ей странно знакомым. Она обернулась и увидела высокого, плотного мужчину в черном костюме. Эти коротко стриженные темные волосы, тяжелый затылок…

– Блин, уроды… – Недовольно пробормотал мужчина и тоже обернулся. И встретился взглядом с Марусей. «Господи, где же я его видела?..»

Они стояли и смотрели друг другу в глаза. У мужчины был неприятный, тягучий взгляд – и злой, и тоскливый одновременно. Странный взгляд… И такой знакомый!

– Барышня, минутку… – Мужчина шагнул ей навстречу. – Мы, типа, это… Мы раньше нигде не встречались?

«Встречались! – мысленно ахнула Маруся, вспомнив свои турецкие каникулы. – Это же тот нахал, что мне чуть палец не сломал!»

Прошло почти четыре года с тех пор, но ощущение боли, страха, недоумения, которые вызвал у нее этот человек, оказывается, никуда не исчезли.

Она ничего не ответила и стала поспешно спускаться по лестнице.

– Эй, стой!

Было еще светло, светили фонари, шли мимо люди – в эти теплые весенние дни никто не спешил домой… Это был родной город, хорошо знакомые улицы. Но Марусе стало не по себе – как и тогда, в турецком отеле.

– Красавица, погоди… Ну я ж тебя вспомнил! – топал за ней «старый знакомый».

– Что вы вспомнили? – бросила через плечо Маруся.

– Ну, летом… Это ведь ты была! Изаура!