Ректор Финансового университета М. Эскиндаров отметил: «Профессор западного вуза не поедет преподавать в Россию. Если мы попытаемся заставить его, как нашего профессора, взять 450–500 часов аудиторной или иной нагрузки, он этого не сделает. Почему преподаватели западных университетов имеют много публикаций, активно участвуют в научных исследованиях, работают на различных конференциях? Потому что нагрузка, например, англо-американского преподавателя составляет не более 100–120 часов за учебный год. Остальное время он должен отрабатывать часы путем подготовки статей, учебников»[31].

В бизнес-образовании государство не присутствует и критерии оценки бизнес-школ не разрабатывает. Но предъявляет свой запрос на подготовку квалифицированных управленцев для госслужбы и государственных компаний. Государственная элита России заговорила о необходимости качественного бизнес– и управленческого образования. В частности, всё чаще звучат призывы перенести находки бизнес-образования в программы подготовки государственных служащих.

В то же время государственное регулирование отражает российское общественное мнение, которое склоняется, например, к тому, что частная медицина – это нормально, а вот частное образование – подозрительно. Так, менеджмент не выделен в государственном вузовском классификаторе профессий в отдельную строчку, а относится к объединенной группе экономических наук. В законе «Об образовании» нет ни слова о бизнес– и управленческом образовании. Образование детей есть, инвалидов – есть, даже спортсменов есть. А менеджеров и предпринимателей – нет.

В так называемой «объединенной группе специальностей» управленческое образование является частью экономики. О существовании бизнес-образования вспоминают только в связи с очередными государственными программами. Законодательное признание бизнес-образованию было бы полезно.

Но государственное регулирование – едва ли. Это означало бы, что содержание, качество и иные составляющие образовательного продукта устанавливались бы не в процессе взаимодействия потребителя и производителя, а государственным решением. Что обычно делает здравомыслящий потребитель, когда ему предлагают не заказанный им продукт? Как правило – отказывается за него платить и использовать.

В бизнес-образовании особенно ясно видно, что потенциал «неявных знаний» не определяется описанием программ и государственной аккредитацией. Это инструменты вроде «фильтра грубой очистки», пригодные исключительно для отсева того, что «ни в какие ворота не лезет». В то же время качество работы можно, например, косвенно оценить через активную позицию выпускников, которые рекомендуют бизнес-школу своим друзьям. Именно поэтому важнейший показатель качества программ лучших бизнес-школ – это то, что 70–90 % новых слушателей приходят учиться по рекомендации друзей-выпускников.

Есть еще показатели карьерного роста. Но тут сложно отделить роль обучения в бизнес-школе от сотен других факторов, влияющих на успешность карьеры. Так, очевидно, что в бизнес-школы идут люди более деятельные и активные. При прочих равных условиях это будет всегда многое определять в их жизненном пути. А какова тут заслуга обучения в бизнес-школе – вопрос дискуссионный.

Недостаточная конструктивность дискуссий об отечественном образовании во многом отражает нашу общую российскую проблему – неумение и нежелание выстраивать диалоги и обсуждения. С одной стороны, немалое число представителей образования склонны утверждать: нам надо давать денег и не лезть в наши дела. Мы сами знаем, чему учить и как учить. Причем подобная позиция «образователей» относится как к государству, так и к бизнесу: мы лучше вас всех знаем, как учить, чему учить и как потратить ваши деньги. С другой стороны, множество самых разнообразных персонажей склонны считать себя специалистами в образовании исключительно на основе того, что они сами и их дети когда-то чему-то учились.

Обучающиеся, работодатели и представители государства, как правило, рассуждают о проблемах образования достаточно конкретно и прагматично. «Образователи» же зачастую стремятся размышлять более масштабно и комплексно. В этом их сила – они видят проблемы более широко и стереоскопично. Но в этом и слабость – их легко обвинить в витании в облаках и отрыве от реальности, что постоянно и происходит.

С начала XIX века критики, реформаторы и правительства постоянно заявляют, что исследования, проводимые в университетах, бесполезны. Кроме того, многое в обучении является ненужным. Поэтому надо заставить университеты удовлетворять конкретные потребности государства и сделать обучение более практичным[32].