плохо, — ответила Маша, и Роман почувствовал себя так, будто от него отмахиваются, словно от надоевшей мухи.

Кивнув, он выбрался из машины, изо всех сил стараясь не разгонять мысль о том, что, кажется, их история стремительно летит к неприглядному финалу.

Яна стояла метрах в трех от машины и смотрела на черные силуэты деревьев. Мимо полз плотный поток машин, пахло дождем, мокрой землей и выхлопными газами.

— Всё в порядке? — спросил Роман, подойдя к ней.

— Нет, — покачала она головой.

Роман смерил ее взглядом. Тонкая кожанка явно не была рассчитана на загородную прогулку, и сейчас Яна дрожала, обхватив себя за плечи. Роман мимоходом отметил, что она довольно высокая. Наверное, чуть ниже Димки.

— Вас укачало? — вежливо спросил он, хотя было понятно, что дело скорее в срыве Волкова, который неподготовленного человека вполне мог испугать. Вон даже Роман испугался.

— Сейчас поедем. Я… немного подышу. Вам понравилось на заводе? — она повернулась к нему и улыбнулась дрожащими губами.

— Очень… масштабно, — ответил он, привычно готовый поддержать беседу, а потом вдруг вспомнил об отце и о том, что Яна с ним спит. Стало противно до тошноты.

— Мы вас ждем, — произнес он. — Я постараюсь ехать аккуратнее.

Не дожидаясь ее ответа, Роман направился к машине, хотя возвращаться туда дико не хотелось. Яна последовала за ним, избавив его этим от необходимости вести неловкую беседу с Машей.

По дороге ему позвонила Лялька. Роман старался говорить тихо, но Димка все равно проснулся, и последние тридцать минут пути в машине висело такое напряжение, что из нее хотелось выйти на ходу.

По его ощущениям, до Димкиного дома они ехали вечность. Димка вылез из машины, не прощаясь. Маша вышла за ним. Роман смотрел на то, как она что-то говорит Волкову, а тот в ответ молча кивает, и ничего не мог поделать с ревностью. Проклятой, гадкой ревностью, на которую он просто не имел права. Волков имел, а он нет. Маша поправила капюшон Димкиной толстовки, сбившийся под воротником куртки, и Романа вынесло из машины. Куртку Димка все равно снимет через пару минут. Зачем было поправлять?

— Ты как? — спросил он у Димки, стараясь задавить в себе глухое раздражение.

— Да норм. Обычные будни психов, — усмехнулся Волков, не глядя на него. — Валите уже, голубки.

Маша легонько стукнула Димку кулаком в плечо и вернулась в машину. К облегчению Романа, она заняла переднее сиденье, с которого Яна успела пересесть назад.

Роман протянул Димке руку, и тот ее мимолетно пожал. Очень хотелось, чтобы Димка сказал хоть что-то, но тот направился к калитке, не оглядываясь.

Всю дорогу до города Яна и Маша обсуждали какой-то фильм. Роман его не смотрел, и то, что он был исключен из разговора, стало очередным вкладом в испорченный вечер.

Когда Яна вышла возле метро, Роман на миг испугался, что Маша выйдет тоже, но она осталась. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Роман, наплевав на то, что может случиться завтра, ее поцеловал. Если Маша и собиралась сказать ему, что между ними все кончено, то пока, кажется, решила отложить этот разговор.

До Машиного дома они ехали в молчании. Только на этот раз в осторожном и почти уютном. Роман включил диск с симфоническим оркестром, и Маша погрузилась в задумчивость. Роман поглядывал на нее при каждом удобном случае и думал о том, какая же она красивая. Особенно сейчас, когда слушала музыку и иногда едва заметно водила кистью по подолу пальто, будто в ее руке был смычок.

На одном из светофоров Маша будто очнулась и, поставив диск на паузу, достала из кармана телефон. Роману не нужно было смотреть на экран, чтобы понять, что она звонит Волкову.

— Телефон выключил, — вздохнула она. — Позвони его сестре.

Роман кивнул, глядя на дорогу, и, достав из кармана гарнитуру, воткнул ее в ухо. Он не хотел общаться с Лялькой по громкой связи при Маше, хоть в их разговорах и не было ничего секретного.

Оказалось, что у Волкова предсказуемо разболелась голова. Сама Лялька показалась Роману немного пригруженной. Вот только выяснять причину при Маше было неудобно. К тому же Лялька неожиданно спросила, не из-за Маши ли расстроился Димка. Роман вполне искренне ответил, что Маша тут ни при чем, однако, сказав это, понял, что не до конца уверен в своих словах. Все последние дни Димка был вынужден находиться рядом с ними с утра до вечера, и, хоть Роман и старался изо всех сил вести себя максимально корректно, кто его знает, как Волков это воспринимал.

— Ну что там? — нетерпеливо спросила Маша, дернув его за рукав.

Роман зажал динамик на гарнитуре и прошептал:

— Спит. Голова разболелась.

Маша нахмурилась, а Лялька так быстро повесила трубку, что Роман даже попрощаться не успел.

У Машиного дома Романа вновь накрыло страхом, что это конец их истории, и он долго не отпускал от себя Машу. Очень хотелось спросить, не изменились ли ее планы относительно него, но это было бы глупо. Сама Маша молчала, и от этого их поцелуи казались Роману немного киношными. Ну, потому что ведь именно в кино бывает все так отчаянно и горько.

Потом он проводил Машу до квартиры, и в этот раз она неожиданно решила воспользоваться лифтом. Это тоже показалось дурным знаком.

Добравшись до дома, Роман устроился на подоконнике и позвонил Маше.

— Я очень тебя люблю, — сказал он, когда в трубке раздалось ее тихое «алло».

Маша вздохнула на том конце, и Роман до боли в пальцах сжал телефон.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она наконец. — Только я сейчас не могу говорить.

— Хорошо. Спокойной ночи? — кивнул Роман, хотя Маша и не могла его видеть.

— И тебе, Ром.

В трубке стало тихо. Роман отложил телефон и прижался виском к холодному стеклу. Он смотрел на огоньки машин, бегущие по дороге, и думал, что ее «Я тоже тебя люблю» — это все-таки добрый знак. Иначе как вообще жить дальше?

Глава 9

Отмахнувшись от совести, можно искать виноватых.

В конверте оказался буклет компании. Яна облегченно выдохнула и решила, что мама просто над ней подшутила. Правда, до этого мама ни разу не пыталась кого-то разыграть, но это ведь не означало, что она не умела или не хотела.

«Волков должен его увидеть», — гласил стикер. Яна посмотрела на висевшее в туалете зеркало и встретилась со своим недоуменным взглядом. Эти буклеты лежали в ее приемной, в приемной Сергея Евгеньевича, в переговорной, где они вчера ели пиццу. Волков наверняка уже их видел. Да и зачем ему?

Яна пролистала буклет раз, другой и не увидела в нем ничего необычного. Посмотрела обложку на свет, понюхала и решила было позвонить матери, но вспомнила, что телефон остался в шкафчике. К тому же мама была уверена, что их телефоны прослушивают, поэтому вряд ли стала бы отвечать. Тем более сейчас.

— Что с тобой не так? — спросила Яна у буклета, пролистывая его в третий раз, и только тут заметила, что внизу одной из страниц наклеена картинка модели спортивного самолета. Обычная, из детских наборов. Все бы ничего, но наклеена она была на фото из лаборатории поверх зажженной спиртовки, и получалось, что самолетик объят пламенем.

Их отец разбился на самолете. Яна ни разу не пыталась представить, как это произошло, а вот сейчас, глядя на ореол огня вокруг наклейки, впервые подумала, что Алексей Волков с женой, скорее всего, сгорели заживо. Мама что, хотела напомнить об этом Диме? Мысль о том, что, возможно, Яна просто раздувает из мухи слона, разбивалась о количество усилий, предпринятых мамой для того, чтобы Дима увидел этот буклет.

Впрочем, Яна подумала, что мама сильно преувеличивает значимость этой дурацкой наклейки и ее возможного