у наблюдателя, у меня нет реальных причин приписывать артефакту меньшую или большую сознательность, творческий потенциал или злонамеренность, чем в ситуации, когда я приписываю эти свойства естественным носителям разума, то есть другим людям.

Так, комбинируя нейробиологическую «удивительную гипотезу» Крика с убедительными доказательствами физики, мы приходим к выводу, что естественный интеллект является частным случаем искусственного интеллекта. Этот вывод заслуживает особого названия, и я назову его «удивительным следствием».

Благодаря ему у нас появляется ответ на наши три вопроса. Поскольку сознание, творчество и зло являются очевидными признаками естественного человеческого интеллекта, они будут и возможными признаками искусственного интеллекта.

Сто или даже пятьдесят лет назад поверить в гипотезу о том, что разум возникает из материи, и сделать вывод, что естественный интеллект является особым случаем искусственного интеллекта, означало совершить, так сказать, прыжок веры. Ввиду обилия пробелов – точнее, даже пропастей – в тогдашнем понимании биологии и физики, такие утверждения действительно выглядели чрезвычайно сомнительными. Но эпохальные достижения в указанных областях изменили эту картину.

В биологии: Столетие назад не только мышление, но и метаболизм, наследственность и восприятие виделись сугубо загадочными «элементами» человеческой жизни, недоступными для физического объяснения. Сегодня же мы располагаем чрезвычайно богатыми и подробными описаниями механизмов обмена веществ, наследственности и многих функций восприятия – с молекулярного уровня и выше.

В физике: Столетие развития квантовой физики и ее практического применения привело к тому, что специалисты снова и снова обнаруживают, сколь разнообразным и странным может быть поведение материи. Сверхпроводники, лазеры и многие другие нынешние чудеса демонстрируют, что крупные совокупности молекулярных единиц, каждая из которых проста сама по себе, могут проявлять качественно новое, «эмерджентное» поведение, полностью при этом подчиняясь физическим законам. Химия, в том числе биохимия, словно опрокинула рог изобилия эмерджентных явлений, и все они получили достаточно прочное физическое обоснование. Физик-теоретик Филипп Андерсон в статье под названием «Больше значит иначе» предлагает вариант классической дискуссии об эмерджентности. Он начинает с признания того, что «редукционистская гипотеза» [то есть полнота физических объяснений, основанных на известных взаимодействиях простых элементов] «все еще остается предметом споров среди философов, но подавляющее большинство физиков, полагаю, принимают ее без вопросов». Но далее он подчеркивает, что «поведение больших и сложных агрегатов элементарных частиц, как выясняется, не следует воспринимать через простую экстраполяцию свойств немногих частиц»[72]. Каждый новый уровень количества и сложности стимулирует появление новых форм организации, структуры которых кодируют информацию по-новому, а их поведение точнее всего описывается с использованием новых концепций.

Электронные компьютеры являются великолепным примером эмерджентности. Здесь, как говорится, все карты на столе. Инженеры обычно проектируют машины по методу «снизу вверх», опираясь на известные (и достаточно сложные) физические принципы, и творят устройства, способные обрабатывать информацию поистине поразительным образом. Ваш айфон может обыграть вас в шахматы, быстро отыскать и передать информацию о чем угодно, а также фотографировать в отличном качестве. Поскольку процесс, посредством которого компьютеры, смартфоны и другие интеллектуальные устройства проектируются и производятся, полностью прозрачен, не может быть никаких сомнений в том, что их замечательные способности порождаются регулярными физическими процессами, каковые возможно проследить до уровня электронов, фотонов, кварков и глюонов. Очевидно, что грубая материя может, скажем так, резко поумнеть.

Позвольте обобщить изложенное выше. Из двух твердо подтвержденных гипотез мы делаем следующие выводы:

– человеческий разум возникает из материи;

– материя есть то, что изучает физика;

– человеческий разум возникает из физических процессов, которые мы понимаем и можем воспроизводить искусственно;

– естественный интеллект представляет собой частный случай искусственного интеллекта.

Конечно, наше «удивительное следствие» может оказаться ошибкой; ведь первые два вывода сугубо гипотетичны. Но даже ошибка должна привести к потрясающему открытию – перед нами великолепный новый феномен с крупномасштабными физическими последствиями, разворачивающийся в обыденных, ничем не примечательных и хорошо изученных физических обстоятельствах (в материальной среде человеческого мозга, при конкретных температуре и давлении). При этом каким-то образом данному феномену удавалось на протяжении многих десятилетий ускользать от внимания решительных следователей, вооруженных передовым инструментарием. Разве это не поразительное открытие?

2. Будущее интеллекта

В нашей природе заложено стремление к улучшению человеческих тел и разума. Если обратиться к истории, одежда, очки и часы являются примерами все более сложного «дополнения реальности», они повышают нашу выносливость, усиливают восприятие и осведомленность. Это значимые улучшения естественных человеческих способностей, и их современная обыденность не должна затмевать эту значимость. Сегодня смартфоны и интернет переносят стремление человека к «расширению себя» в области, более важные для нашего осознания себя разумными существами. По сути, они предоставляют нам быстрый доступ к обширному коллективному знанию и обширной коллективной памяти.

При этом автономный искусственный интеллект первенствует в различных «думательных» играх, будь то шахматы или го, и принимает на себя решение множества сложных задач по распознаванию образов, скажем, реконструкции событий и реакций внутри Большого андронного коллайдера (по «метели» следов возникающих частиц), чтобы обнаружить новые частицы, или собирает по нечетким рентгеновским снимкам, результатам МРТ и прочим типам изображений свидетельства для диагностики проблем со здоровьем.

Куда ведет нас стремление к самосовершенствованию и инновациям? Пусть точную последовательность событий и временны́е рамки, в которых они будут развиваться, предсказать невозможно (по крайней мере, для меня), некоторые базовые соображения позволяют предположить, что в конечном счете наиболее «могучие» воплощения разума будут принципиально отличаться от знакомого нам человеческого мозга.

Рассмотрим шесть факторов, по которым технологии обработки информации превосходят человеческие возможности – в значительной степени, качественно или в том и другом отношении.

Скорость: Организованное движение электронов, основа современной искусственной обработки информации, может намного опережать процессы диффузии и химических изменений, посредством которых действует наш мозг. Современные компьютерные тактовые частоты приближаются к 10 гигагерцам, что соответствует 10 миллиардам операций в секунду. Ни одна единица измерения скорости не применима к поразительному разнообразию процессов человеческого мозга, но фундаментальным ограничением выступает латентность потенциалов действия, которые ограничивают показатель несколькими десятками в секунду. Вероятно, не случайно «частота кадров», при которой мы способны определить, что фильмы на самом деле являются последовательностями кадров, составляет около «кадров» 40 в секунду. Следовательно, электронная обработка данных выполняется почти в миллиард раз быстрее.

Размер: Линейные размеры типичного нейрона составляют около 10 микрон. Молекулярные размеры, наш практический предел, приблизительно в 10 000 раз меньше, а модули искусственной обработки данных тяготеют к этим масштабам. Их размеры повышают эффективность коммуникации.

Стабильность: Тогда как человеческая память является, по существу, непрерывной (аналоговой), искусственная память может использовать дискретные (цифровые) функции. Тогда как аналоговые значения склонны разрушаться, цифровые значения могут храниться, обновляться и воспроизводиться максимально точно.

Рабочий цикл: Человеческий мозг устает