– А! – сказал булочник. – Обещать-то легко. – Он подмигнул. – Обещания ничего не стоят, а трубы – восемнадцать пенсов штука, включая сажу. Ну, мне пора. Как сосед соседу, могу вам чем-нибудь помочь, как буду в деревне?

– Раз вы так любезны, – ответил мистер Бантер, – пусть бакалейщик отправит к нам кого-нибудь со слоистым беконом и яйцами, это поможет нам пополнить скудное меню завтрака.

– Запросто, парень, – сказал булочник. – Скажу Виллису, чтобы послал своего Джимми.

– Только пусть Джордж Виллис не воображает, будто заполучил себе м’лорда в клиенты, – вставила миссис Раддл, вынырнув из гостиной в синем клетчатом фартуке и с закатанными рукавами, – а то “Домашнее и колониальное” дешевле на полпенни за фунт, не говоря о том, что лучче и постнее, и я ее запросто поймаю, как она мимо поедет.

– Сегодня придется обойтись Виллисом, – возразил булочник, – если вы не хочете завтракать в обед, а то “Домашнее и колониальное” сюда подъезжает уже после одиннадцати, а то и к полудню. На сегодня все? Ладушки. Привет, Марта. Пока, шеф.

Булочник поспешил к воротам, окликая свою лошадь, а Бантер подумал, что где-то рядом, по всей видимости, есть кинематограф.

– Питер?

– Да, мое сокровище?

– Кто-то жарит бекон.

– Бред. Кто станет жарить бекон на рассвете?

– На церкви пробило восемь, и солнце сияет.

– Ты нам велишь вставать? Что за причина?1 Но с беконом ты права. Запах ни с чем не перепутаешь. По-моему, он идет из окна. Это требует расследования… Кстати, великолепное утро. Ты голодна?

– Как волк.

– Не романтично, но обнадеживает. Честно говоря, я бы сам не отказался от обильного завтрака. В конце концов, я зарабатываю на жизнь тяжелым трудом. Я покричу Бантеру.

– Ради бога, надень что-нибудь. Если миссис Раддл увидит тебя свисающим из окна в таком виде, она тысячу раз упадет в обморок.

– Это будет ей сюрприз. Ничто так не радует, как новизна. Старина Раддл небось в постель в башмаках ложился. Бантер! Бантер! Черт, вот она, твоя Раддл. Хватит смеяться, брось мне халат. К-хм. доброе утро, миссис Раддл. Не передадите ли Бантеру, что мы готовы завтракать?

– Немедленно передам, м’лорд, – ответила миссис Раддл (все-таки он действительно лорд). Но в тот же день она отвела душу со своей подругой миссис Ходжес:

– В чем мать родила, миссис Ходжес, вы не поверите. Вот уж неловко было, прям не знала, куды глядеть. И волос на груди не больше, чем у меня самой.

Начало стихотворения Джона Донна “К восходящему солнцу”. Перевод с англ. Г. Кружкова.

– Это ж дворянство, – сказала миссис Ходжес, имея в виду первую часть обвинения. – Вы только посмотрите на фото из ихней Венеции, где они солнечные ванны принимают – так это у них называется. А вот у моей Сьюзен первый был просто чудо какой волосатый, прям как полость, какой в экипаже укрываются. Но, – добавила она таинственно, – это еще ни о чем не говорит, потому что детей у нее так и не было, пока он не умер и она не вышла за молодого Тайлера из Пайготс.

Когда мистер Бантер тактично постучал в дверь и вошел с деревянным ведерком, набитым растопкой, ее светлость уже исчезла, а его светлость сидел на подоконнике и курил сигарету.

– Доброе утро, Бантер. Действительно доброе.

– Прекрасная осенняя погода, милорд, вполне по сезону. Надеюсь, что ваша светлость осталась всем довольна.

– Гм. Бантер, вы знаете, что означает выражение arrière-pensée?[69]

– Нет, милорд.

– Я рад это слышать. Вы не забыли накачать воду в бак?

– Нет, милорд. Я починил керосинку и вызвал трубочиста. Завтрак будет готов через несколько минут, милорд, если вы не будете возражать против чая, так как у местного бакалейщика кофе только в бутылках[70]. Пока вы завтракаете, я постараюсь затопить камин в гардеробной, вчера я не пытался это сделать из-за недостатка времени, там дымоход закрыт доской – видимо, от сквозняков и голубей. Тем не менее полагаю, что она легко убирается.

– Хорошо. Есть теплая вода?

– Да, милорд, хотя должен отметить, что бойлер слегка течет и это создает затруднения с поддержанием огня. Я бы предложил ванны примерно через сорок минут, милорд.

– Ванны? Слава богу! Да, это будет прекрасно. От мистера Ноукса ничего не слышно, как я понимаю?

– Нет, милорд.

– Мы скоро им займемся. Я вижу, вы нашли подставки для дров.

– В угольном сарае, милорд. Вы наденете зеленый костюм или серый?

– Ни тот ни другой. Найдите мне свободную рубашку, фланелевые штаны и… вы взяли мой старый блейзер?

– Конечно, милорд.

– Тогда идите и займитесь завтраком, а то я, в отличие от великого герцога Веллингтона, не считаю, что есть много – моветон[71]. Слушайте, Бантер…

– Да, милорд?

– Мне чертовски неловко, что мы доставляем вам столько хлопот.

– Не беспокойтесь, милорд. Главное, чтобы ваша светлость были довольны…

– Да. Все в порядке, Бантер. Спасибо.

Он слегка похлопал Бантера по плечу, что можно было понять как выражение привязанности или как разрешение удалиться, и застыл, задумчиво глядя в камин, пока в комнату не вернулась его жена.

– Я сходила на разведку: никогда не была в той части дома. После спуска на пять ступенек к “современным удобствам” поворачиваешь за угол, поднимаешься на шесть ступенек, потом ударяешься головой, потом еще один коридор, небольшая развилка, еще две спальни и треугольный закуток, а дальше лестница на чердак. А бак живет в собственном чулане – открываешь дверь, падаешь на две ступеньки вниз, ударяешься головой и сразу падаешь подбородком на шаровой кран.

– Боже мой! Ты не вывела из строя шаровой кран? Женщина, ты понимаешь, что сельская жизнь полностью зависит от шарового крана в баке и кухонного бойлера?

– Я понимаю, но не думала, что ты тоже понимаешь.

– Не думала? Если бы твое детство прошло в доме со стапятьюдесятью спальнями и постоянными гостями, где каждую каплю надо вручную закачивать в бак, а горячую воду вообще носить в ведрах, потому что нормальных ванны всего две, а остальные – сидячие, и котел лопается как раз тогда, когда ты принимаешь принца Уэльского, ты бы знала о водопроводе и канализации все, что о них стоит знать.