litbaza книги онлайнВоенные"Мы не дрогнем в бою". Отстоять Москву! - Валерий Киселев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 62
Перейти на страницу:

Военфельдшер Иван Богатых, потерявший своего друга Романа Хмельнова в первые дни окружения, несколько дней сильно переживал, тосковал и начал свыкаться с мыслью, что никогда им больше не встретиться, как на одном из привалов к его костру подошел, словно с неба свалился, сам Роман Хмельнов!

Оба, несмотря на страшную, отупляющую усталость, обрадовались друг другу, как родные после долгой разлуки.

– Как ты нашел нас, Рома? – удивился Богатых. – Ты же в Трубчевск уезжал!

– Это, конечно, просто чудо, что я вас встретил, такое только в кино и в книжках бывает, – начал свой рассказ Роман Хмельнов. – Поехал я тогда в Трубчевск, раненого лейтенанта отвозить, а мне каждый встречный говорит, что там немцы. Я не верю, доехал, сдал раненого в медсанбат и обратно. А вы уже ушли… Где полк искать, куда идти – не знаю. Кругом лес и ни души, где мы стояли. Сначала примкнул к какой-то части в Салтановке, но после боя с немецкими кавалеристами все разбежались, дальше шли мелкими группами. Потом опять примкнул к какой-то большой группе, но они нас что-то недружелюбно встретили. Утром проснулся – нас всего трое, остальные ушли, не сказав ни слова. С ними вот и набрел на тебя. Вижу – огонек, надо, думаю, погреться, а тут ты сидишь. Я глазам своим не верю, думаю – от голода мне кажется.

– Да ты ведь есть хочешь! Давай я тебе щей налью настоящих! Ложку не потерял?

– С собой. Хотя дней десять уж, как за голенищем сидит, нечего было хлебать.

– А сапоги у тебя каши просят, – Богатых посмотрел Хмельнову на ноги.

От его сапог остались одни верха, ступни были перевязаны тряпками и веревками.

– Не обморозился? И пальцы наружу!

– Утром не чувствую, а потом расходишься и ничего.

– Я тебе лапти дам, у меня есть запасные, выпросил у одного деда.

– Щи замечательные, корыто бы съел. А запах… – очищал котелок Роман.

– Это из предпоследней нашей лошади. Адъютант Князева целый час плакал, просил не убивать, так было жалко. Красавица, вся белая, как у Чапаева. А ее в кусты и в ухо из нагана… Последняя лошадь утонула сегодня в болоте, не суждено ей было быть съеденной.

– Я гляжу – ты даже побрит, – удивился Хмельнов.

– А как же. Стараемся не распускаться, комиссар не дает. Даже строевые записки начальнику штаба каждый день подаем. Вчера одного бойца чуть не расстреляли: украл в деревне кусок сала. Помиловали только после коллективного плача женщин.

– А много вас в колонне?

– Человек семьсот, весь полк. И майор Князев, и Александровский, комиссар. Все так вместе и идем.

– А как же кормитесь, столько народу…

– Лошадей ели, но обычно – что в поле найдем: картошка сырая, свекла, калина. В деревнях иной раз покормят, а бывает, что и отказывают, упрекают, что не можем Родину защитить. И то верно: по своей земле идем, а как воры, по лесам да оврагам, кусок хлеба просим. Хорошо еще, что на немцев ни разу не напоролись, а то патронов на один бой осталось.

– Мне, Иван, ничего теперь не страшно. Главное, что я у своих…

На третий день после боя у Гремячего отряд полковника Гришина присоединился к колонне 269-й стрелковой дивизии, в которой было несколько сот человек, три танка и порядочный обоз. Колонну несколько раз облетали немецкие самолеты, но стычек с пехотой не было, пока не подошли к реке Нерусса. За ней стояли пехотные подразделения гитлеровцев, но это была все еще не линия фронта, а заслоны против выходивших из окружения советских войск. Несколько орудий и с десяток крупнокалиберных пулеметов противника простреливали местность перед колонной, которая оказалась загнанной в овраг перед рекой.

Здесь же, в овраге, был и командующий 3-й армией генерал Крейзер с остатками танковой бригады.

Полковник Гришин подошел к командующему, который ставил задачу не дивизиям, как это должно бы быть, а трем танкам «Т-34», стоявшим рядом.

– Иван Тихонович, готовься к прорыву, – приказал Крейзер Гришину. – Идем следом за этими танками. Метров четыреста придется идти полем, а потом будет лес. Медлить нельзя: авиацию вызовут – всем нам здесь крышка. Ракету пущу – поднимай своих.

Полковник Гришин пошел к своему отряду, обходя группы сидящих на корточках пехотинцев в мокрых фуфайках и шинелях.

Когда по сигналу красной ракеты почти тысячная масса людей поднялась из оврага и устремилась к лесу вслед за танками, лейтенант Вольхин побежал вместе с Червовым, стараясь не отставать от него. Он то и дело оглядывался направо, откуда с горы били немецкие пулеметы. В один дух люди перемахнули реку, покрытую у берега коркой льда и, уже не оглядываясь, побежали в глубь леса.

Шли долго, потеряв чувство времени. Если утром еще подмораживало, то днем становилось совсем тепло. Но мокрая одежда не грела. Во время броска Вольхин и Червов потеряли своих из батальона связи и теперь бродили по лесу, всматриваясь в лица сидящих у костров бойцов. Проходя мимо группы танкистов, Червов услышал: «Я адъютант командующего… Они идут параллельно…» Хотелось спать, и они с Вольхиным наломали веток и легли, прижавшись спинами друг к другу. Сквозь сон Вольхин слышал, как какой-то командир говорил: «Вы, танкисты, и без машин остаетесь танкистами… Идем сейчас на Фатеж, там нас встретит кавдивизия, это последний рывок…»

«Последний рывок…» – Вольхин проваливался в сон. Сил, чтобы встать, не осталось совсем, и он быстро заснул.

Проснулся Вольхин от холода, как ему показалось, через минуту-две, после того как он уснул. Но стояло утро, значит, проспали они несколько часов. Вольхин растолкал Червова, и они стали бегать по кругу, чтобы согреться.

По лесу бродили какие-то группы бойцов, от кого-то он услышали: «Рядом село Золотое!» Туда пошла группа, и Вольхин с Червовым, польстившись на название села, побрели следом.

В первой же избе какая-то женщина молча налила им щей, дала по кусочку хлеба. От горячего их снова потянуло в сон.

Услышав за окном знакомые до боли голоса, Червов стряхнул дремоту и с трудом вышел из избы. На улице – как виденье – стоял полковник Гришин, а рядом с ним начальник связи их дивизии капитан Румянцев и еще несколько человек.

– О, Червов, хорошо, что ты здесь, – как ни в чем не бывало, словно они и не расставались, подошел к нему Румянцев. – Будешь при нас. Вот тебе семь бойцов, охраняй командира дивизии, – и отошел к костру.

Червов сходил в избу, позвал Вольхина, они вместе пошли к костру. Но там спать захотелось еще сильнее: огонь расслаблял, хотелось лечь и не вставать.

– Ну, вот и Червов, – услышал Андрей голос капитана Лукьянюка. – Нигде не пропадет! Наших никого не встречал?

– Подъем! – услышали они громкий голос полковника Гришина.

Пристроившись к полковнику Гришину, Вольхин оглянулся – за ними тянулось не больше полусотни человек. В грязных шинелях, ватниках, облепленных черноземом сапогах, люди шли медленно, с трудом переставляя ноги. В стороне от дороги ехал танк и сбивал один за другим телефонные столбы, чтобы связью не могли воспользоваться гитлеровцы.

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 62
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?