После окончания 9 класса (16 лет) по решению матери перешла для дальнейшего обучения в другую школу, в специализированный математический класс. В новом коллективе адаптировалась с трудом, стеснялась своей внешности, переживала из-за усилившихся высыпаний на коже лица. Считала, что выглядит недостаточно привлекательной и взрослой по сравнению с одноклассницами. Наряду с этим принятия важных для ее жизни решений доверяла матери: «я не против, так удобнее». В этот период, с появления высыпаний, замкнулась, стала избегать общения. Настроение было сниженным. Легко раздражалась, плакала. Стала сентиментальной, чувствительной. Прекратила общение с прежними одноклассниками, объясняя это разностью интересов и компаний. С молодыми людьми не общалась, боялась, что над ней «посмеются». Появился страх не справиться с чем-либо, потерпеть неудачу. Эти переживания, однако, никак не повлияли на ее успеваемость, по-прежнему оставалась отличницей. Школу окончила с золотой медалью.

Интенсивно готовилась в течение последнего школьного года к поступлению в выбранный мамой институт (экономический факультет). Волнения при сдаче экзаменов не испытывала. Была уверена в своих знаниях. После вступительного экзамена переживала, не спала ночь. После объявления результатов и зачисления радовалась, испытывала душевный подъем. Настроение выровнялось. Охотнее вступала в контакт. Беспокойство о своей внешности уменьшилось.

К занятиям в институте приступила с удовольствием. Ответственно подходила к заданиям. Использовала большие объемы дополнительной литературы. Состояние изменилось после неудачной попытки сдачи зачета. Тщательная и добросовестная подготовка по предмету «Культурология» не дала ожидаемого результата. Плакала, переживала, не понимала, что «еще» от нее требуется, боялась, что будет отчислена. На этом фоне резко изменился режим сна: спала мало, иногда и вовсе не ложилась («я не хочу спать»). Через несколько дней появилась эйфоричность, легко сменявшаяся раздражительностью. Сложности межличностных отношений сопровождались с облегченным восприятием собственной жизненной ситуации. Так, например, конфликтовала с родителями, требуя денег, для того чтобы пойти на дискотеку. Сердилась, что «дали мало», так как не сможет пригласить тех, у кого денег нет. Была возбуждена, резко повысилась непродуктивная активность. Подготовку к зачету прекратила, так как чувствовала себя очень умной. В сопровождении родителей была доставлена на прием к участковому психиатру и госпитализирована. Принимала терапию галоперидолом, солями лития, финлепсином. Выписалась спустя два месяца. Состояние было стабильным, ровным, устойчивым в течение месяца, затем самочувствие ухудшилось без всяких видимых причин. Настроение стало сниженным, в состоянии преобладали вялость, заторможенность, отсутствие каких-либо желаний. К концу 1995 года (17 лет) постепенно повышающаяся активность стала продуктивной. Восстановилась работоспособность. Легко сдала числящиеся за ней зачеты и сессию. В это время поддерживающую терапию не принимала. Настроение оставалось ровным, спокойным. В общении была доброжелательна, несколько скована, застенчива.

Летом 1996 года (18 лет) поехала в гости к бабушке в деревню. Легко контактировала с компанией ровесников. С удовольствием проводила с ними время. Часто нарушала режим сна. Вновь стала повышаться активность, деятельность. Настроение было приподнятым. Спустя две недели возбуждение стало постоянным. В августе была привезена родителями домой. Обратились к врачу-психиатру по месту жительства. Возобновила прием поддерживающей терапии (галоперидол, соли лития). В течение 7–10 дней интенсивность возбуждения снизилась. К сентябрю настроение снизилось, отмечала отсутствие желания чем-либо заниматься, стала пассивной, училась небрежно. Снижение дозировки препарата, а затем и отмена его к весне 1997 года на состояние существенно не повлияло. Продолжала оставаться пассивной, эмоционально тусклой. Особенного интереса ни к чему не проявляла. Высыпания на коже, внешний вид больную не волновали. Продолжала учиться по настоянию матери. В свободное время была бездеятельна. К общению не стремилась. Подобное «спокойное» состояние меньше беспокоило родителей, поэтому за специальной помощью не обращались. Состояние оставалось неизменным до осени 1998 года (20 лет), когда сниженное настроение стало углубляться. Спокойное, ровно безразличное отношение стало заметно в значимых для родителей сферах жизни. К их беспокойству, попыткам выяснения отношений не проявляла никакого интереса: «…смысл вроде понимаю, но ощущение, что не знаю, как я к этому отношусь». Большую часть времени оставалась бездеятельна, ни к чему не стремилась. К зимней сессии не готовилась и не испытывала по этому поводу ни малейшего беспокойства: «… думаю, понимаю, что вроде надо готовиться. А без волнения, как-то неубедительно. Вроде как не по-настоящему надо. Мысли, как картонные, не впечатляют». Весной 1999 года оказалась в ситуации академической неуспеваемости. Отмечает, что появившееся солнце, наступление весны «тронуло» ее, говорит, что начала «оттаивать», «как будто настроение стало проявляться, как на фотографии». Появилось беспокойство, неудовольствие положением дел в институте. И, хотя заставить себя заниматься прилежно было трудно, постепенно «втянулась». Вновь стала внимательно относиться к своему внешнему виду. Начала общаться с ровесниками, развлекаться. Улучшение настроения совпало по времени с началом отношений с молодым человеком. Общение с ним увлекло больную. Почувствовала влюбленность. К началу лета появилась возбужденность, повысилась активность. Настроение было постоянно бодрым. Охотно вступала в пререкания с родителями, слушала музыку на большой громкости. Серьезное, конфликтное выяснение отношений несколько снизили активность и возбужденность, но после ссоры с родителями, когда те не разрешили ей уйти жить к молодому человеку, наросли вновь. До середины лета взаимоотношения с родителями были чередой конфликтов. Заметила, что сосредоточиться стало труднее. Связывала это с напряженными отношениями и высокими учебными нагрузками. После удовлетворительного завершения учебного года и сдачи сессии состояние постепенно стало меняться. Сначала уменьшилась конфликтность, раздражительность. Однако теплоты в отношениях с родителями не появилось. Стала все больше дистанцироваться, замыкаться. Перестала развлекаться. Неохотно общалась с молодым человеком. Отмечала снижение сексуальной потребности. Недовольство его таким отношением и последовавшее выяснение резко снизили настроение. Несколько дней была подавлена, плаксива. Нарушился сон, появились трудности засыпания. Снизился аппетит. Постепенно сформировалось равнодушное отношение как к положительным, так и к отрицательным жизненным событиям. Была вялой, заторможенной. Вместе с тем жаловалась родителям, что не чувствует ни к чему интереса, не испытывает желания чем-либо заниматься. Большую часть дня спала. Родители обратились в МНИИП, и больная была госпитализирована.

Психическое состояние: При поступлении к контакту доступна. Одета неаккуратно. Причесана небрежно. Сидит в одной позе. Жестикуляция бедная, малоамплитудная, невыразительная, однотипная. Мимика бедная. Выражение лица маскообразное, бесстрастное. Взгляд неподвижный. Голос негромкий, маломодулированный. Интонации приглушены. Речь четкая, эмоционально бедно модулирована, замедленная, ритмичная. На вопросы отвечает без пауз, по существу. В отделении малообщительна. Большую часть времени проводит в постели. Спит в среднем 12–15 ч. в сутки. Своим состоянием тяготится формально, отмечает, что оно отличается от обычного. Активно жалоб не предъявляет. Свою госпитализацию объясняет тем, что «мама настояла». Настроение оценивает как «никакое», так как нет желания чем-либо заниматься. Говорит, что может лежать весь день, ничего не делая. Вниманием со стороны тяготится, так как не знает, «как на это надо реагировать», «в душе пусто, а они говорят и ждут, сказать нечего, как будто лица их не понимаю». Сообщает врачу, что мыслей очень мало, их течение замедленно, содержание их «ни о чем». Телепередачи смотрит формально, при расспросе вспоминает содержательную часть. Сначала с затруднениями, но по мере рассказа вспоминает все больше деталей и все меньше нуждается в дополнительных вопросах. Ощущает «ватность» во всем теле. В течение дня самочувствие не меняется, однако отмечает, что несколько бодрее чувствует себя утром. Засыпание затруднено, так как не появляется сонливости: «непонятно, куда смотреть надо, чтобы заснуть». Сон с пробуждениями, поверхностный: «как под коротким одеялом, только в сон погрузишься, что-нибудь из него вылезет, и не спится». Пробуждения как такового нет. «Утром в какой-то момент становится понятно, что не спишь. Неясно даже, спала ли». Ощущение времени утрачено. Не может сказать, сколько времени длится беседа, даже приблизительно. За время беседы (90–100 минут) признаков утомляемости, истощаемости не выявлено. Счет по Крепелену с выраженными затруднениями говорит, что ей «трудно и не хочется». При продолжении отмечается постепенное облегчение деятельности. Говорит, что если ее долго заставлять, то она может «много чего сделать». Результатами тестирования и обследования не заинтересована, не считает их необходимыми.