Это вроде мелочи, но на таком уровне — это же правительство, Бюро национальной безопасности…

И еще, цитирую: «Каждый второй неофашист в мире проживает на территории России». Каждый второй неофашист. Как они подсчитали, этого я не знаю, но это — официальная фраза.

И третье, касающееся В. Илюхина: «А депутат Госдумы Илюхин — представитель военно-промышленного комплекса вас там называют — прославился своими антисемитскими взглядами». Цитирую буквально.

Александр Щегло, который писал этот документ (во всяком случае, это большая брошюра в почти 50–60 страниц, переведенная на английский и русский язык, за его подписью), погиб в авиакатастрофе под Смоленском. Да простит Господь его грехи вольные и невольные… Но пока мы будем лгать друг другу, катынский трупный яд будет отравлять и русские, и польские души, а отравителей находится очень много.

И в заключение. В «Коммерсанте» от 12 апреля читаю: «В этом проклятом русском лесу сгорел русский самолет с поляками, летевшими почтить память других поляков, расстрелянных русскими в этом лесу 70 лет назад». Это написал журналист, к сожалению, с русской фамилией, входящий в так называемый президентский пул журналистского сообщества. Пока о наших русско-польских отношениях будут писать такие журналисты, мира между Россией и Польшей не будет, отечественные клеветники подлее и, может быть, гораздо опаснее зарубежных фальсификаторов.

Плотников А. Ю., доктор исторических наук, профессор Московского института международного бизнеса при Всероссийской академии внешней торговли:

— Очень хорошо, что наш сегодняшний «круглый стол» начался с таких, в общем-то, больше морально-нравственных, чем собственно «правовых» выступлений, поскольку Катынь, безусловно, несет огромный нравственный антизаряд для нас. И прежде чем я перейду к конкретным фактам, я бы хотел обратить внимание на следующее.

Последнее время мне приходится много выступать в молодежной аудитории. Известно, в каких условиях росла наша молодежь после 1991 года. Так вот эта молодежная аудитория через раз задавала один и тот же вопрос: до каких же пор мы будем пребывать в состоянии постоянной вины? Почему мы все время унижаемся, извиняемся и оправдываемся? И среди этих вопросов очень часто возникал вопрос по Катыни. Молодежь, как известно, не обманешь: она может не знать каких-то фактов, но неправду и несправедливость она чувствует значительно острее, чем кто-либо.

И еще один нравственный аспект, который, как мне кажется, очень хорошо ложится в ход нашей дискуссии. На Катыни, точнее, на взваливании всей незаслуженной вины на нас национальную идею не построишь, ту самую национальную идею, к которой мы все так стремимся.

Теперь по фактам. Существует огромное количество исследований и публикаций, вышедших в нашей стране за последние 18 лет. Эти публикации выявили массу новых фактов, которые для любого здравомыслящего человека, не говоря уже о профессиональном юристе, свидетельствуют о том, что, как минимум, можно ставить большой знак вопроса под утверждением о том, что поляков расстрелял злой НКВД. Я бы вопрос конкретизировал и поставил так: эти факты абсолютно, стопроцентно свидетельствуют о том, что так называемое Катынское дело нужно, как минимум, снова открывать и закрывать за недоказанностью или, точнее, по наличию явных доказательств, что виновны здесь не мы, не Советский Союз.

Я не буду останавливаться на тех старых, давно известных аргументах и фактах, о которых здесь говорили и о которых, в том числе, упомянул Станислав Юрьевич. Веревки, немецкие патроны, гильзы немецкой фирмы «Густав Геншофф и компания» — сокращенно «Геко/Geco» — калибра 7,65 и 6,35 мм, которые не могли быть априори использованы НКВД, потому что на вооружении НКВД стояли наганы (калибр 7,62), и только у офицерского состава — ТТ. А от выстрела из мощного пистолета TT в голову не только не останется головы, но и полчасти тела может не остаться.

Это прямые вещественные доказательства нашей непричастности к расстрелу польских офицеров в Катыни.

Я бы хотел обратить внимание на другие не менее убедительные свидетельства и факты, которые не хуже, а, может быть, даже лучше, нагляднее оттеняют и показывают то абсурдное, безобразное положение, в которое мы умудрились себя загнать по катынскому вопросу. Других определений у меня здесь нет.

Прежде всего, это документы. На чем строится обвинение нас со стороны польско-немецких, точнее, польско-геббельсовских историков? Прежде всего, на том, что у нас существуют точные списки, документированные тем самым злым НКВД, — поэтапная отправка польских военнопленных на станцию Гнездово под Смоленском в распоряжение Смоленского УНКВД. И все. И только на этом основании делается вывод, что их тут же около станции расстреляли.

Это полный нонсенс, об этом уже сегодня говорили, и это свидетельствует только о том, что их отправляли туда специально. А специально их отправляли в три лагеря особого назначения, которые входили в систему Вяземлага, и поляки там успешно работали на строительстве автомобильной дороги. Доказано огромным количеством свидетельств.

Сложилась парадоксальная ситуация: все, что связано с польской пропагандой, — это, прежде всего, полное игнорирование тех свидетельств, которые противоречат или отвергают «польскую версию» катынского расстрела.

Если это свидетели, которые утверждают, что место было открытое, людное, где расстрелять несколько тысяч человек незаметно невозможно, — значит, это агенты НКВД.

Так вот, существует немало свидетельств местных жителей о том, что поляков видели и во второй половине 1940 года, и в 1941 году. Они преспокойно ходили колоннами и строили эту самую дорогу.

Есть и еще один факт, который появился совсем недавно, для меня, по крайней мере. Это информация о том, что в районе Красного Бора (курортный пригородный поселок Смоленска) немцами строился еще один бункер, я не знаю точно, для кого — для Гитлера или для высшего командования, под условным название «Бэренхалле», что можно перевести как «Медвежья пещера» или «Медвежья берлога». И что там, на строительстве этого бункера, которое завершилось, обращаю внимание, только в первой половине 1942 года, работали военнопленные, наши военнопленные (в том числе из печально известного Смоленского лагеря № 126), которые потом были также убиты в Катынском лесу.

Работали там и польские военнопленные, а охрану осуществляли, кроме немцев, финские специальные части. И вот после того, как в 1942 году строительство было завершено, естественно, что всех, кто строил этот секретный объект, расстреляли по старой немецкой традиции и захоронили в том же самом Катынском лесу, который находится примерно в двух с половиной (по другим сведениям — в четырех) километрах от этого бункера. Причем, как отмечается, для местных жителей бункер никогда не был тайной, о нем все знали. Но почему-то на него в послевоенное время было наложено табу (в отличие, например, от аналогичного бункера под Винницей). Я вот уже семь лет активно занимаюсь Катынским делом и ни разу, кроме смутных упоминаний о каком-то «немецком объекте», ничего конкретного не читал. Сейчас, повторюсь, у нас появился еще один новый материал.