– У нас есть неплохой базис для дальнейшего развития отношений. Ты не согласна? – во вкрадчивом голосе сквозило удовлетворение. – А теперь тебе следует немного отдохнуть.

– Отдохнуть? – переспросила Полли.

– Ты выглядишь измученной, а полет предстоит долгий.

– Луис?… – пробормотала она.

– Я позабочусь о нем, – без тени колебания сказал Рауль.

С пылающим лицом Полли неуклюже сползла с его колен. Ноги отказывались держать ее, голова кружилась, она боялась, что не дойдет до отсека, оборудованного под спальню.

Рауль пристально наблюдал за ее отступлением, на его губах играла насмешливая улыбка. Полли захлопнула дверь спальни и прислонилась к ней спиной. Как же она зла на него! А еще больше – на себя! Полли свернулась калачиком на огромной кровати. Пока Рауль не напомнил ей, она даже не представляла, насколько устала. Ей действительно следует отдохнуть, тогда будет легче противостоять Раулю.

* * *

Полли проснулась, медленно приходя в себя и в недоумении оглядывая помещение. Наконец она вспомнила, что находится на борту личного самолета Рауля Зафортезы, ее мужа. Бросив взгляд на часы, она застонала.

Невероятно, она беспробудно проспала почти шесть часов – впервые после рождения Луиса. Луис! Пригладив рукой растрепанные кудри, Полли соскочила с кровати, рывком открыла дверь и выскочила в салон.

Перед ее встревоженным взглядом предстала милая семейная картинка. Ирена прильнула к спине Рауля, державшего на руках Луиса, и, обняв его за шею, что-то нашептывала на ухо по-испански. Поза была слишком интимной – так могут вести себя только любовники. Большие карие глаза стюардессы окинули неприязненным взглядом раскрасневшееся со сна лицо Полли, ее помятую одежду. Она даже не потрудилась убрать руки с плеч Рауля.

– Почему ты не разбудил меня раньше? – резко спросила его Полли.

– Ты была очень уставшей, а Ирена любезно помогла мне позаботиться о Луисе. – Говоря это, Рауль недовольно посмотрел на жену. Черные брови сошлись на переносице в красноречивом неодобрении. – Пойди переоденься. Мы приземлимся через час.

Одна рука Ирены все еще лежала на плече Рауля. Полли в смятении осознала, что ее захлестывает ревность – жгучая, ослепляющая ревность. Чем занимались эти двое, пока она безмятежно спала? Не затем ли Рауль проявил такую заботу о ней, чтобы избавиться от нее на время? Почему Ирена выглядит как кошка, наевшаяся сметаны?

Полли смотрела на Рауля, и в душе ее бурлила взрывоопасная смесь из подозрения, недоверия и горькой тоски. Рауль же с невозмутимым видом поднялся с кресла и осторожно положил сына в подвесную колыбельку.

– Я должен побриться, – бросил он.

– Тебе удалось поспать? – спросила Полли.

– Немного. Я вообще мало сплю, – ответил он, обходя ее, как какой-то предмет мебели.

– Ваш муж неутомим, сеньора. Он почти все время работал, – промурлыкала стюардесса с восхищением в голосе и, откинув голову назад, хрипловато засмеялась. – Но не волнуйтесь. Я позаботилась о том, чтобы он был сыт и даже немного расслабился.

При этих двусмысленных словах Полли побледнела и поспешила уйти в спальню вслед за Раулем. Но тот уже скрылся в небольшой ванной комнате. В ожидании Рауля она взяла в руки легкое белое платье, которое заранее достала из чемодана, и стала рассеянно разглаживать складки. Наконец дверь открылась. Полли была настолько измучена своими подозрениями и ревностью, что больше уже не могла контролировать себя.

– Ты спишь с Иреной? – Она даже не поняла, как этот грубый и прямолинейный вопрос сорвался с ее губ.

Рауль посмотрел на нее без всякого выражения.

– Я не ослышался?

Полли густо покраснела, закусила губу почти до крови, но потом непреодолимое желание узнать правду победило, и она заговорила, глядя ему прямо в лицо:

– После того, как прошлым вечером ты сказал, что не намерен вести себя как настоящий муж… Естественно, у меня возникло подозрение…

– Я не стану отвечать на твой вопрос. Во-первых, это ниже моего достоинства, во-вторых, я боюсь утратить остатки моего терпения. – Рауль говорил низким и мягким голосом, но в каждом слове сквозило предостережение. В сузившихся глазах под сенью густых черных ресниц мерцали недобрые огоньки.

– Мне бы хотелось доверять тебе…

– Я не потерплю сцен ревности. Ничто не отталкивает меня от женщины быстрее, чем подозрения. Запомни, я не сплю со своими служащими. В настоящее время в моей жизни есть только одна женщина, и эта женщина – ты, – чеканя слова, закончил Рауль свою маленькую речь.

Полли непроизвольно перевела дух.

– Хочется верить, но…

– …но правда заключается в том, что ты элементарно ревнуешь к Ирене. Может быть, ты чувствуешь свою женскую несостоятельность рядом с ней? Ирена выглядит как взрослая, привлекательная, уверенная в себе женщина, а ты одеваешься как тинэйджер, задержавшийся в своем развитии.

Полли оторопела, не готовая к столь внезапной контратаке.

Рауль схватил лежащее на кровати белое платье.

– Вот наряд для трехлетней девочки! Идиотские цветочки, рюшечки…

– Да, я купила его в детском отделе! В обычных женских магазинах моего размера нет! – вспылила Полли. – И если я не хочу одеваться как рокерша или панк, то вынуждена покупать простые платья. Другого выбора нет!

Рауль передернул плечами.

– Ладно… Мы купим тебе подходящую одежду.

– Я не ревную к твоей стюардессе. И вообще, не надо менять тему…

– Да я и не меняю, Полли, а просто не хочу говорить об этом. – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Впрочем, запомни. Ирена – венесуэлка, а все венесуэльские женщины отличаются красотой, уверенностью в себе и кокетством…

– Господи Боже мой! Не могу дождаться встречи с настоящими венесуэльскими мужчинами! Теперь я уверена, что время, проведенное в твоей стране, будет для меня незабываемым!

В следующее мгновение сильная рука сжала ее локоть. Второй рукой Рауль цепко схватил девушку за подбородок, насильно заставляя ее поднять лицо и посмотреть ему прямо в глаза. Лучше бы ей не смотреть! Бешеная ярость, полыхавшая в них, заставила ее желудок завязаться в тугой узел, а колени – подогнуться.

– Я разорву тебя на мелкие кусочки и скормлю ягуарам, прежде чем позволю хоть одному мужчине приблизиться к тебе!

Окаменевшая от страха Полли завороженно смотрела на Рауля-громовержца, как кролик на удава.

Остыв так же внезапно, как взорвался, Рауль выпустил свою жертву из рук и отступил назад, и только прихлынувшая к его щекам кровь да биение жилки на виске напоминали о недавней вспышке ярости.

– Я отнюдь не ревнив, – слегка осипшим голосом произнес он. – Но очень щепетилен в вопросах чести. Кроме того, я обязан обеспечить стабильную жизнь моему сыну.