Ротелла приказал обыскать дом и машину Джованни. При обыске нашли скальпель, несколько ножей для раскроя кожи странного вида, моток веревки в багажнике, пачку порнографических журналов и бутылку воды с парфюмом для мытья рук. Дополнительные подробности следователи получили у бывшей подружки Джованни, рассказавшей о его извращенных сексуальных пристрастиях и о необычном размере его члена, непомерная величина которого затрудняла нормальный секс.

Все весьма подозрительно.

«Прежнего» Монстра, Франческо Винчи, все еще держали под замком. Его больше не считали Монстром, однако Ротелла подозревал его в утаивании информации. Франческо Винчи и «двойной Монстр» — за решеткой оказались уже трое членов сардинского клана. Следователи повели прежнюю игру, распускали слухи и сеяли подозрения, настраивая допрашиваемых друг против друга в надежде отыскать щель в стене омерты.

Вместо нее они обнаружили дыру в собственном расследовании.

К тому времени число прокуроров, работавших по делу Монстра, разрослось чуть ли не до полудюжины. Самым активным и харизматичным из них был Пьеро Луиджи Винья. Эти прокуроры исполняли роль, сходную с ролью помощников прокурора в США: направляли ход следствия, следили за сбором доказательств и анализом их, разрабатывали теории преступления и стратегию поиска виновных. В итальянской системе эти прокуроры действуют независимо друг от друга, и каждый отвечает за свой участок дела, точнее, за то убийство, которое случилось, когда он был, так сказать, «на дежурстве». (Таким образом, нагрузка распределяется в группе прокуроров. Каждый берет дела, которые начались в его смену.) Кроме того, один из прокуроров носит высокий титул государственного обвинителя — pubblico ministero. Он (обычно по совместительству он же и судья) представляет интересы итальянского государства и ведет дело в суде. Государственные обвинители по делу Монстра неоднократно сменялись — по мере того, как совершались новые убийства и в дело вступали новые прокуроры. Над всеми прокурорами, полицией и карабинерами надзирает следственный судья по данному делу — giudice istruttore. В деле Монстра таким следователем был Марио Ротелла. В его обязанности входило надзирать за действиями полиции, прокуроров и государственных обвинителей, проверяя, чтобы все их действия выполнялись законно, правильно и на основании серьезных доказательств. Чтобы такая система работала, прокуроры, государственный обвинитель и следственный судья должны пребывать в относительном согласии по поводу основного направления расследования.

В случае с делом Монстра Винья и Ротелла — главный прокурор и следственный судья — оказались весьма разными по характеру людьми. Трудно было бы подобрать двоих людей, менее пригодных для сотрудничества. При том давлении, которое на них оказывалось, у них, вполне естественно, возникли разногласия.

Кабинет Виньи располагался на втором этаже трибунала Флоренции — в длинном ряду помещений вдоль узкого коридора. В минувшие века эти комнаты были монашескими кельями. Теперь их превратили в кабинеты прокуроров. В этих древних стенах журналистов всегда принимали радушно. Они заглядывали в кабинеты, перешучивались с прокурорами, встречавшими их как друзей. Сам Винья был почти легендой. Он покончил со шквалом похищений в Тоскане при помощи простого средства: при любом похищении власти немедленно замораживали все счета семьи пострадавшего, чтобы не дать выплатить выкуп. Винья отказывался от телохранителей, его имя значилось в телефонном справочнике и на двери, как у рядового гражданина, — отважный жест, вызывавший восхищение итальянцев. Пресса подхватывала его прогнозы, острые словечки и суховатую иронию. Будучи флорентийцем, он и одевался соответственно — в костюмы отличного покроя с щегольскими галстуками. К тому же в стране, где внешность так много значит, он был незаурядно красив: тонкие черты лица, холодные голубые глаза и открытая улыбка. Его коллеги-прокуроры обладали не меньшим обаянием. Блестящий новичок Паоло Канесса был откровенным и разговорчивым. Сильвия делла Моника, вспыльчивая и привлекательная дама, часто баловала журналистов историями о своих первых расследованиях. Журналист, заглянувший на второй этаж трибунала, неизменно удалялся с блокнотом, полным заметок и звучных цитат.

На третьем этаже располагались такие же ряды монашеских келий, но царила совсем иная атмосфера. Здесь властвовал Марио Ротелла. Он был выходцем с юга Италии — вполне достаточная причина, чтобы флорентийцы отнеслись к нему настороженно. Своими старомодными усами и очками в широкой черной оправе он больше походил на зеленщика, чем на судью.

Рафинированный интеллигент, человек большого ума, он в то же время был педантом и занудой. На вопросы журналистов он отвечал длинными речами, умудряясь ничего не сказать по существу. В рыхлых, неудобоваримых фразах, пересыпанных юридическими терминами и цитатами, неюристу трудно было уловить суть, чтобы потом вразумительно растолковать ее простому читателю. Уходя от Ротеллы, журналисты вместо блокнота с пометками, легко собиравшимися в статью, уносили в голове мутный поток слов, не поддававшийся популярному и ясному изложению.

Интервью, которое взял Специ после ареста Джованни Меле и Пьеро Муччарини, объявленных «двойным Монстром», достаточно типично.

— У вас есть доказательства? — спросил Специ.

— Да, — лаконично ответствовал Ротелла.

Специ напирал в надежде вытянуть фразу на заголовок:

— Вы арестовали двоих: верно ли, что оба они — Монстр?

— Монстр как таковой не существует. Существует некто, кто воспроизводил первое убийство, — ответил Ротелла.

— Признание Стефано Меле было ложным?

— Сказанное Меле имело большое значение. Имеются подтверждающие обстоятельства. У нас имеется не одно, но пять существенных доказательств, однако я сообщу о них не раньше, чем представлю этих двоих новых обвиняемых суду трибунала.

Эти уклончивые ответы сводили с ума и Специ, и других журналистов.

Только один раз Ротелла сделал прямое заявление.

— Я могу сказать вам только одно: Флоренция теперь может спать спокойно.

В доказательство того, что не все так замечательно, журналисты немедленно обзавелись противоположным заявлением прокурора со второго этажа, который сказал прессе:

— Я бы от всей души посоветовал молодым людям найти другое средство для укрепления здоровья, нежели дышать ночным воздухом за городом.

Ни публика, ни пресса не приняла теории «двойного Монстра». С приближением лета 1984 года напряженность во Флоренции нарастала. Молодой член городского совета в ответ на растущее напряжение предложил создать «места любви» — охраняемые спецслужбами и огороженные площадки для развлечений среди загородных садов, которые гарантировали бы уединение. Предложение вызвало скандал, кто-то возразил, что с тем же успехом можно открыть во Флоренции публичные дома. Автор защищал свою мысль:

— «Места любви» станут подтверждением, что каждый из нас имеет право на свободную и счастливую сексуальную жизнь.