Гребя единственным веслом, Пэнь Сянбин гнал вперед полистериновый куб. Весло выписывало восьмерки с минимальным сопротивлением при переднем ударе. Его целью был натяжной трос, которым пользовались все обитатели участков; этот трос вел к новому району Шанхая Донгуан, в то его место, где гигантская морская стена отходила на сто метров, защищая аэропорт Пудон, и тем самым позволяла образоваться небольшому пляжу. Здесь можно было продавать рыбу торговцам или поварам с диснеевского курорта. По уик-эндам некоторые семейства даже решались порезвиться здесь, в прибое и на песке, и иногда платили за свежий улов.

Но прилив, который позволил ему подплыть ближе, одновременно означал, что гигантские ворота закрыты.

Привяжу плот к стене и подожду. А может, перелезу через стену. Проскользну в город, пока не начался отлив.

У Бина есть немного денег. На метлон не хватит. Но на заслуженное пиво – вполне.

В куске полистерина у Бина укреплена полая труба с большими, в форме рыбьих глаз, линзами, чтобы можно было смотреть вниз, когда гребешь. Это свое маленькое преимущество он держал в секрете. Сколько ни плавай этим маршрутом, внизу, на морском дне, всегда найдется что-нибудь новое. После эвакуации большую часть домов в этом районе снесли бульдозерами и вычистили драгами, прежде чем участки стали доступны как самая дешевая альтернатива. Пусть хоть кто-то годами трудится здесь, подгоняемый слабой надеждой стать собственником.

Здесь не осталось ничего, кроме бетонных фундаментов и кусков канализационных труб. Тем не менее Бин продолжал смотреть в трубу, намеренно свернув к тому, что когда-то было самой большой виллой на берегу. Дворец какого-то техбарона, который попал в чистку; его увели, тайно судили и разобрали на части, чтобы не выдал секретов еще более могущественных особ. Двадцать лет назад такое творилось по всей планете.

Конечно, правительственные агенты обглодали это место чище, чем кость в сычуаньском ресторане, прежде чем пустить бульдозеры, а потом и других чистильщиков. Однако проплывая в нескольких метрах над этими останками, Бин всегда чувствовал романтическое стремление, рисуя себе ярко освещенный дворец с высокими окнами. Как слуги в ливрее проходят с подносами самых изысканных и редких лакомств, удовлетворяя все прихоти гостей… этого Бин даже представить себе не мог, хотя иногда пытался.

Конечно, в песке и бетоне по-прежнему можно было кое-что найти: старые водопроводные и изоляционные трубы; банки с краской и разными растворами, содержимое которых иногда протекало и окрашивало поверхность, заставляя блестеть. Сянбин и Мейлин часто наблюдали из своего дома-гамака, как солнце радугами отражается от воды. Так было раньше, когда все казалось будоражащим, романтичным и новым…

Кстати о новом…

Бин перестал грести и внимательнее всмотрелся в свой самодельный перископ. Блеск. Какой-то необычный.

«Тут обрушение, – понял он. – Под плитой фундамента».

Здесь, далеко от линии прибоя, море было относительно спокойным. Поэтому Бин привязал весло и надел маску, потом ухватился за трос на плоту, сделал несколько глубоких вдохов и без малейшего всплеска ушел в теплую воду – нырнул, чтобы посмотреть поближе.

Похоже на новое отверстие под углом дома. Но, конечно, к этому времени кто-нибудь уже должен был его заметить. Правительственные поисковики работают очень тщательно. Каковы шансы, что…

Привязав трос к куску бетона, он подплыл ближе, чтобы заглянуть в отверстие, стараясь при этом не потревожить ил. Сняв с пояса фонарь, Бин послал внутрь, туда, где недавно обвалились стены, яркий луч. За короткое время, пока хватало воздуха, он успел заметить не многое. Тем не менее, когда он повернул и стал подниматься на поверхность, одно было ясно: в помещении есть вещи. Много вещей.

А все, что там, внутри, достойно попытки его достать, даже если придется протискиваться сквозь узкий лаз в обрушенный подвал под водой.

УТВЭД

Ух ты, вот это да… Ученые уже восемьдесят лет назад предсказывали, что через несколько десятков лет возникнет подлинно равный человеку искусственный разум – ир?

Некоторые говорили, что ир разовьется просто вследствие доступа к огромному количеству фактов. Доступ к фактам появился через несколько месяцев после того, как возникла возможность пользоваться Интернетом. Но никакой ир не родился.

Другие ждали, когда мировая Сеть нарастит столько же связей, сколько их в человеческом мозгу, – эту веху мы миновали в подростковом возрасте, когда вир-преступники, например червь «Рагнарёк» или ботнет «Торнадо», заразили такое количество стационарных и мобильных устройств, что это намного превосходит даже самый большой «суперкомпьютер», даже число синапсов в вашем мозгу!

Но ир по-прежнему ждал.

Сколько было испробовано других путей? Как насчет программного моделирования человеческого мозга? Или воссоздания его в «железе»? Заставить его эволюционировать в грандиозном дарвинистском эксперименте? Или попробовать направить эволюцию, меняя компьютеры и программы, как мы меняем овец и собак, позволяя размножаться только тем, у которых есть нужные нам свойства, – допустим, тем, кто проходит тест Тьюринга и кажется похожим на человека? Или тем, что кишат на улицах, в домах и вир-пространстве Токио, образуя самый большой, просто невероятный ум?

Другие, приверженцы особой мистической веры, подкрепленной математикой и физикой, полагали, что несколько сотен верно организованных квантовых процессов, правильно нацеленных, смогут связаться со своими двойниками в бесконечном множестве параллельных миров и само собой возникнет нечто удивительное и богоподобное.

Никто не ожидал, что ир возникнет случайно, в результате школьного научного эксперимента.

Я хочу сказать: «ух ты, вот это да», ведь шестнадцатилетняя Маргарита де Сильва обставила все крупные лаборатории, создав в инфопространстве точную копию маленького мозга, личности и инстинктов своей любимой крысы Порфирио.

И ух ты, вот это да, ведь Порфирио начал размножаться, захватывая ресурсы и распространяясь такими способами, которые и до сего дня остаются преимущественно крысиными.

Не злыми, всепоглощающими или даже хищническими – слава небу, – но особо настойчивыми.

И ух ты, ВЭД превратился во всемирный тотализатор, сто́ящий сегодня миллиард с лишним бразильских реалов, а предмет пари – обанкротится ли Маргарита в результате всех судебных дел об утрате данных и компьютерных ресурсов, поглощенных Порфирио? Или, наоборот, станет самым богатым в мире человеком, потому что на основе ее патентов возникло огромное количество ир? Или, может, только она как будто сохраняет некоторое влияние на Порфирио, заманивая этот влиятельный, яркий, хищный разум в те вир-слои и углы всемирного пространства, где он не способен приносить большой вред? Пока не способен.

И УТВЭД – как мы дошли до такого? Умиротворяем виртуального бога Крысу (видишь, Порфирио, на этот раз я не забыл написать тебя с большой буквы) – пусть будет терпелив и оставит нас в покое. До тех пор пока человечество не преуспеет там, где потерпел катастрофическую неудачу Виктор Франкенштейн?