– Но что ты ему мог такого сказать?

– То, что знаю… что мир справедлив и что происходящие с людьми события – их же собственный выбор, а не случайное стечение обстоятельств.

– Теперь всё ясно… Ты даже, наверное, не понял, что именно в твоих словах его задело?

– Для меня это неважно…

– И всё же, я думаю, тебе следует об этом знать – надеюсь, сможешь помочь… Тем более что в НИИ каждый работник давно в курсе… У Льва Серафимовича два года назад погиб сын. Ему, кажется, лет восемь было. Водитель с места аварии сбежал и, как я поняла, свидетели даже номера записали, но тот, кто его сбил, оказался не простым человеком. Так что нашего доктора на суде ещё и виновным сделали. Лев Серафимович тогда очень сильно страдал, и характер его совершенно поменялся. Девочки из лаборатории говорят, что всё отделение полгода на цыпочках ходило. Но это ещё не всё… Месяцев через восемь после случившегося от него жена ушла. После этого он вообще стал на работе дневать и ночевать. Полностью ушёл в исследования, с головой, как запойный. Я хоть и не знала его до этих событий, но все говорят, что каким он был и каким стал сейчас – два разных человека. Всё как в голливудских фильмах… Если бы сама не столкнулась, ни за что бы не поверила, что такое в жизни бывает. А вот теперь представь, появляешься ты и говоришь ему, что мир справедлив, и что смерть его ребёнка была выбрана им же… В том, что твой синяк – это его желание справиться с болью утраты – не секрет. Я очень прошу тебя простить Льва Серафимовича… и не злиться…

– Надя, но я и без твоих разъяснений не злился на него и уж тем более прощать мне его не за что. Я и так видел его боль и мне хорошо известно, что люди в большинстве подлецы и лицемеры для самих себя – на что угодно готовы пойти, лишь бы не осознавать и не сознаваться в пугающих их чувствах. Целые логические теории рождаются и воздвигаются сложными строениями лишь для того, чтобы оправдать право бояться. Но вот что удивительно. Если бы люди знали, какая блаженная свобода их ждёт наградой за честность перед собой и другими… Три секунды боли, когда грязь отлипает, стоят годов чистоты и покоя…

– Ты действительно удивительный человек, Данил! Я к тебе позже, если получится, зайду… а пока к Льву Серафимовичу сбегаю, посмотрю, на работе ли он…

– Лев Серафимович, доброе утро. К вам можно?

– О-о… Надюшка, заходи… присаживайся! А я тут, как видишь, в нерабочем состоянии. Тебе налить? Коньяк… хороший… Стопочку, у? А то я всю ночь один да один…

– Я не пью.

– Ах, да! Ты же верующий человек, тебе нельзя. Ты тогда мне лучше правду скажи… что там, твой мессия Милеев уже успел нажаловаться на плохого дядю доктора?

– Он не злится…

– Само-о собой не злится! Он же, блядюга, святой! Ему нельзя на нас, смертных, злиться, а то «папик» домой на небо не пустит. Милеев нас должен любить и прощать за наше несовершенство… а в конце умереть за наши же грехи, так?! Ну ничё… я ему устрою «жоппи энд»… и крэст будет… и копьё под ребро… и диагноз такой, что одними таблетками из него «растение» сделаем… Всё будет, я обещаю!

– Зачем же вы так?

– А что?! Человека на обследование к нам прислали, а я тут с ним дискуссирую. Спрашивается, на кой хрен мне это надо?! Ещё и нервы с ним свои трепать…

– Лев Серафимович, вы же сами прекрасно понимаете, что с вами сейчас происходит, и за что вы на Данила взъелись.

– За то, что говорит чушь и мерзость!

– У вас в распоряжении целое отделение психов, несущих «чушь и мерзость», но вы же почему-то каждого из них не бьёте… Может, уже пора самому себе признаться?

– В чём признаться, Надя?! В чём я должен себе признаться?! В том, что и так понятно?! Что это я стал причиной смерти своего ребёнка, а водитель лишь исполнил приговор, который вынес я?! В этом признаться?! В том, что я уже себя «сожрал» до такой степени, что жить не хочу?! Надя, я и так всё прекрасно понимаю и признаю… я честен с собой…

– Нет, Лев Серафимович… Признаться в том, что психология не помогает вам справиться со смертью вашего ребёнка… Я предлагала вам попытаться быть открытым с Даниилом, но уверена, вы начали разговор издалека и как только стали подбираться к по-настоящему важным вопросам, струсили… Перестаньте ходить вокруг да около – попытайтесь спросить его не как психиатр больного, а как заплутавшая в мыслях душа… и, может быть, свободная душа ответит на то, на что никто другой ответить не сможет…

– Заходи и закрой дверь. На ключ… Молодец. А теперь сядь. Ну-ка, поверни голову… Н-да, хороший я тебе фингал поставил. Зато теперь ты хотя бы не такой белый… хе-хе… Да ладно, не обижайся. Я не со зла…

– Я не обижаюсь.

– Само собой, не обижаешься… тебя пинай сколько хочешь, а ты даже не разозлишься, потому что не умеешь. Хотя знай, что это достаточно вредно – не уметь злиться. И быть покорным – вон это к чему твоего коллегу привело.

– Коллегу?

– Да… Иисуса. Но не будем о грустном, я тебя не для этого позвал. Кое-что зачитать хотел… Слушаешь?

– Да.

– Итак… «Шагая по пустой в эту пору Сэнт-Чарлз-Стрит, он думал о предназначении. Он был почти уверен, что предназначение – это выдумка и предрассудок. У Бога слишком много важных дел в голове, чтобы предназначать судьбу каждому в этом многомиллиардном человеческом муравейнике. Да и не может быть такого предназначения, которое обрекает восьмилетнего ребёнка на смерть». Ну и как тебе? Более точно сказать, чем это сделал Вишневский, по-моему, невозможно… Сегодня ночью половину своей библиотеки перерыл, пока этот отрывок нашёл… «У Бога слишком много дел в голове» – эх-х, классно сказано!

– У Бога нет головы…

– Да знаю я!!! Что ты из меня постоянно идиота делаешь?! Разве важно – есть у Него голова или нет?! Я тебя спрашиваю, как Бог может допустить смерть ребёнка?! Зачем вообще на свет появляться тому, кто, и не пожив толком, оставляет после себя лишь боль утраты?! Ты говоришь, что люди рождаются воображать… но о каком воображении речь, если был-был, и нету… малыша… моего мальчика… А ты тут, тупая кукла, пытаешься втюхать мне, что мир справедлив… что мы сами формируем свою жизнь… Скажи, умник, каким же образом мой мальчик сам себе выбрал смерть в неполных восемь лет?!

– А это и не он…

– Постой! Ты не далее чем вчера говорил, что каждый сам создаёт свою реальность, а значит, выбирает себе жизнь… и смерть… Хотя это полнейшая чушь! Ведь есть же силы, которые нам неподвластны! Иначе как такое может быть, что человек выбирает быть увечным?! Ну ладно, при жизни заслужил остаться без ног или ещё хуже – суставов… обрекая себя на нестерпимую боль… Но зачем Богу, или как ты Его называешь, Духовной Вселенной, рождение тяжелейших больных, совершенно неспособных не то что к воображению, но даже к простейшей мыслишке… Например, олигофрены… Вон, двумя этажами ниже изучают этих «растительных существ». Каждый день вижу – только и могут, что мычать, гадить под себя да жрать с ложечки… Ведь они же родились такими! В чём они виноваты?! За что их наказали?!