– Квилл, у меня от таких разговоров начинает болеть голова. Не могли бы мы обсудить обои и потом пойти пообедать? Иди сюда, и давай посмотрим образцы.

Они сели рядышком на диване, положив тяжёлый альбом образцов себе на колени. Тем временем сиамцы отказались от еды: им подали то же самое, что и на завтрак, а супообразная субстанция не входила в число их любимых блюд. Обе кошки уселись напротив дивана, уставившись в пространство.

– Мне действительно очень хотелось бы видеть твою спальню в оттенках баклажанного, авокадо и розовато-серо-коричневого, – сказала Фран.

– Мне она нравится такой, какая есть, – цвет загара, ржаво-коричневый, – возразил Квиллер.

– Ну, если ты настаиваешь… Как насчёт вот этого? Чудесная текстура, цвет ржавчины,

– Слишком невыразительный, – сказал он

– Вот ещё один, более живой, но текстура не так интересна.

– Слишком броский.

– А как насчёт этого?

– Слишком тёмный.

– Покрытие нужно только для верхней части стен, – напомнила она ему. – Нижнюю закроют панелями из узких деревянных реек, характерных для отделки железнодорожных станций в девятнадцатом веке. Другими словами, панели – просто фон для эстампов и акварелей, которые будут вставлены в хромированные рамки, чтобы связать всё с твоим хромированным спортивным инвентарем. Квилл, ты по-прежнему собираешься оставить тренажеры в спальне? Нельзя ли отправить их в кошачьи апартаменты?

Квиллер скорчил гримасу.

– Ладно, пусть остаются. Однако, – продолжала она, – я решительно против этих уродливых старомодных радиаторов. Ты должен установить совершенно новую обогревательную систему.

– Эти уродливые старомодные радиаторы дают хорошее ровное тепло, – не согласился Квиллер, – и они подходят к уродливым старомодным панелям. Водопроводчик говорит, что им больше семидесяти пяти лет и все они в отличном состоянии. Покажи мне какое-нибудь новое изобретение, которое проработает семьдесят пять лет.

– Ты рассуждаешь, как мой отец, – проронила Фран. – По крайней мере, позволь мне сконструировать для этих радиаторов экраны – просто полку сверху и решетку перед ними. Мой плотник может их сделать.

– Это не уменьшит их эффективности?

– Нисколько. Я также считаю, что, когда мы поедем в Чикаго, нам следует купить новую мебель для спальни. В моду входят новые гарнитуры, и у меня есть несколько отличных знакомых… Ой!.. Кошка цапнула меня за щиколотку.

– Извини, Фран. Чулок пострадал?

Она погладила ногу.

– Не думаю, но когти точно иголки. Который из них это сделал?

Квиллер увидел, как Юм-Юм виновато выскальзывает из комнаты.

– Пойдём обедать, – сказал он.

Он собрал принесённые Фран образцы обоев, она сунула сигареты в сумочку.

– Где моя зажигалка?

– А где ты её оставила?

– Мне казалось, я положила её на кофейный столик.

Она порылась в сумочке, а Квиллер поискал на полу и заглянул под подушки дивана.

– Она не могла далеко закатиться, – сказал он. – Найдётся, и я тебе её верну. А пока это может оказаться хорошим поводом для того, чтобы бросить курить.

– Ты опять рассуждаешь, как мой отец, – нахмурившись, проговорила она.

Они поехали в «Стефани», один из лучших ресторанов округа. Он располагался в старом каменном доме в жилой части Пикакса и хотя внешне выглядел неприметно, интерьер отличался гостеприимным уютом, который создавали мягкие тона, мягкие поверхности и мягкое освещение. Квиллеру всегда было приятно ходить в ресторан с Франческой. Вот и сейчас головы посетителей повернулись, чтобы полюбоваться молодой сероглазой женщиной в жемчужно-сером костюме, пёстро-серой блузке и серых туфлях на высоком каблуке.

Изучив меню, он предложил ей заказать форель с травами в винном соусе.

– Я лучше возьму свиные ребрышки, – сказала она.

– Форель тебе полезнее.

– Перестань говорить со мной, как мой отец, Квилл.

Они поговорили о виртуозной игре её отца на волынке, привязанности Квиллера ко всему шотландскому, эзотерическом предприятии Эда Смита и будущем театрального клуба без Харли.

– Ты не знаешь, как реагирует Дэвид? – спросил Квиллер.

– Джилл по телефону мне сказала, он выбит из колеи. Найджел тоже. Не знаю, хватит ли им сил выдержать такое? Наверняка им потребуется помощь психолога. Потеря близкого человека из-за болезни или несчастного случая наносит значительную травму, но убийство просто ужасно!

– Вы с Джилл хорошие подруги?

Он заметил удивительное сходство двух молодых женщин – их фигур, манеры ходить и говорить, их жестикуляции и отношений в театральном клубе.

– В старших классах мы состояли в одних клубах, – сказала она. – Мы вместе ходили на свидания, играли в баскетбол, увлекались искусством. Она очень умная и умелая. Я сообразительная, мне кажется, но Джилл умная.

– Семья у неё состоятельная?

– Уже нет. Они всё потеряли в двадцать девятом году. Её прапрапрадед владел несколькими лесопилками. Её прапрадед – герой Гражданской войны. Её прадед двенадцать лет был мэром Пикакса. Её бабушка со стороны матери…

По мере того как Франческа рассказывала историю семьи Джилл, в голове Квиллера вырисовывался план. Он выждал время, после чего сказал:

– Я слышал, что мать Харли серьезно больна. Ты не знаешь, что с ней?

– Нет.

Сухость ответа подтверждала его мысли.

– Если миссис Фитч не выкарабкается, это будет большой потерей для общественности. Она так много делала для городской библиотеки, больницы, школы; так много занималась благотворительностью…

Внимание Франчески внезапно переключилось на содержимое тарелки.

– Я встречал миссис Фитч на заседаниях совета библиотеки, и она произвела на меня впечатление очень любезной женщины, не жалеющей времени и сил, чтобы помочь другим.

Франческа выразительно посмотрела на часы.

– Ты представляешь, который сейчас час? Я должна вернуться в студию и выполнить несколько заказов.

– А мне нужно включиться в работу над очерком об Эде Смите.

Позже, когда они попрощались и она одарила его театральным поцелуем, он преподнёс ей шёлковый шарф в подарочной упаковке, который покупал для Полли.

– Я знаю, что я трудный клиент, – извинился он. – Но вот это – в качестве благодарности за твоё терпение. И я хорошенько поищу твою зажигалку.

Поднявшись к себе, он обнаружил, что несколько остававшихся орехов были выужены из вазочки и валялись на полу.