Бывают пары, в которых люди постоянно сходятся и расходятся, но при таком формате отношений редко возможен совместный рост. Обычно людям либо комфортно в их драме, либо они учатся быть взрослыми: принимать собственные решения и нести ответственность. Бывают еще те, кто годами терпит, разочаровывается и страдает, но не ощущает в себе готовности действовать.

Общаться без драмы не только приятно, но и полезно для любых отношений: с партнерами, родителями или друзьями.

Драма с родителями часто построена на детских играх. Родитель имеет больше власти, поэтому часто он выступает в роли агрессора, а дети – жертвы. Три члена семьи легко формируют треугольник драмы: например, мама – агрессор, которая критикует дочку, а папа – спасатель, которому можно пожаловаться. Или папа – агрессор, мама – жертва, а ребенок всеми силами пытается их примирить.

Рассказывает Настя

Настя – одна из выпускниц нашего курса. Она рассказала нам о своем пути выхода из треугольника драмы в семье.

У меня в семье, где папа пьет уже очень много лет, сложился треугольник Карпмана, и долгое время я этого не осознавала. Где-то год назад уяснила, что происходит. Но до прохождения практического курса все равно не знала, что с этим делать.

Возник очередной конфликт в семье, где папа – алкоголик. В конфликт были вовлечены мама (жертва), папа (агрессор) и я (спасатель). Пришла мама с очередным рассказом о том, как ей плохо. Мне предстояло выслушать ее, как обычно, спросить, нужна ли ей помощь, и, если да, дать совет, который будет раскритикован и отвергнут. Сделала все как обычно, но в тот момент прислушалась к себе и поняла, что мне грустно от того, что родители в принципе играют в эту игру. И рассказала маме про треугольник, потом еще выслала ссылку на выпуск подкаста и статью про него.

В ответ на это я ожидала какой угодно реакции, скорее плохой, но мама сказала: «Спасибо за информацию, надо распечатать, и папе дам почитать». Я понимаю, что, возможно, это не сделает ситуацию в семье лучше, но по крайней мере теперь понимание паттерна есть у всех участников истории.

Я ощутила радость от того, что меня услышали и поняли. Я убедилась, что, даже когда модель поведения расписана и закреплена многолетней привычкой, аутентичное общение может менять ситуацию.

Рассказывает Анастасия

Когда я начала встречаться с партнером, он часто и подолгу рассказывал о сложных отношениях со своей бывшей, матерью его детей. Больше полугода я терпеливо выслушивала, старалась помочь советом или вниманием, хотя темы эти были мне неприятны.

Сейчас, оглядываясь назад, вижу, что угодила тогда в треугольник Карпмана. Мой жалующийся партнер играл роль жертвы, я была спасателем, а бывшая жена – агрессором. Часто эти роли менялись, и вот уже я злилась на его бывшую, а он защищал ее как спасатель.

В какой-то момент таких разговоров стало слишком много. Я поняла, что это неконструктивно и пора с этим что-то делать.

Во-первых, я поговорила с партнером о границах. Сначала сказала ему, что он много говорит о своей бывшей и что мне это неприятно. На уровне фактов, без обвинений рассказала ему, сколько раз я слышала его истории за последнюю неделю. Он очень удивился и признал, что действительно говорит о ней много, не отдавая себе в этом отчета.

Я рассказала ему о моей потребности чувствовать себя в безопасности, о том, как на меня влияют его рассказы о бывшей. Я попросила его реже рассказывать мне о прошлых отношениях и спрашивать, готова ли я его выслушать. Партнер сначала немного обиделся. В итоге мы много говорили о моих потребностях и ценностях, которые стоят за этой просьбой, а также про его потребности и ценности, которые скрываются за желанием рассказывать мне о его личной жизни во всех деталях.

В конце концов мы поняли, как по-другому удовлетворять его потребности – например, партнер согласился рассказывать о переживаниях насчет прошлых отношений своим близким друзьям, а не мне. Он поставил себя на мое место и согласился, что ему тоже было бы неприятно в аналогичной ситуации.

Но самое главное – это то, что я наконец-то заметила треугольник драмы. Я рассказала партнеру об этом и подчеркнула, что не вижу в драме ничего конструктивного и что так общаться я не хочу. С тех пор я тщательно слежу за попытками драматизировать со стороны партнера или моих друзей и стараюсь больше не ловиться. Вместо этого я слушаю, не вовлекаясь эмоционально, либо задаю вопросы про конкретные шаги, с помощью которых можно решить проблему.

Я вижу, что моя задача состояла в том, чтобы сохранить доверительные, уважительные и эмпатичные отношения с партнером, и строить их дальше на солидной базе. Мне важно быть в хороших отношениях с его детьми и, если получится, с их мамой.

Доверие между мной и партнером только укрепилось. Мы поделились друг с другом сокровенным и рады, что получилось пройти через сложные разговоры и только улучшить наши отношения. Более того, теперь мы оба ощущаем свободу говорить о наших потребностях и обсуждать сложные ситуации.