Поппи похлопывает Люси по щеке:

– Это глупое фамильное проклятие превращает нас в дурочек. Дорогая моя девочка, ты только посмотри на себя. Так отчаянно хочется любви, да? Да и твоя кузина не лучше, – тетя показывает на меня, – оделась как старая клуша.

У меня челюсть отваливается.

– Что?

Люси давится от смеха:

– Это точно. Но ты же снимешь его? Проклятие?

Поппи вскидывает голову:

– В свой восьмидесятый день рождения я встречу на ступенях собора в Равелло любовь всей моей жизни.

Теперь уже Люси разевает рот от удивления:

– Это и есть твой план по снятию проклятия?

Лицо Поппи сияет, как у счастливого ребенка. Она кивает. Люси хватает ее за плечи:

– Нет! Нет и нет! Ты же это несерьезно, да? С чего ты взяла, что встретишь любовь в восемьдесят, если я не могу найти ее в двадцать один год?

У меня сердце в пятки уходит. Я пытаюсь смягчить ситуацию:

– Люси хочет сказать, что на данном этапе… на этом этапе твоей жизни… встретить кого-то… это…

– Не хочется тебя расстраивать, Поппи, – перебивает меня Люси, – но трудно найти мужчину, который мечтает о высохших сиськах и сморщенной заднице.

Меня аж передергивает, я молю Бога, чтобы у тети были проблемы со слухом.

Поппи переводит взгляд с Люси на меня:

– Скажи-ка, когда ты перестала верить в чудеса?

Этот вопрос застает меня врасплох. Так и подмывает ответить правду: я перестала верить в чудеса где-то в четвертом классе. Я столько лет молилась и ждала, однако мамы у меня так и не появилось.

– Я здесь только потому, что ты пообещала снять проклятие, – говорит Люси. – Да мама мне уже телефон оборвала. Ждет не дождется, бедняжка, когда я наконец-то от него освобожусь. Пожалуйста, скажи, что у тебя есть план «Б».

Поппи отворачивается и выдвигает ручки своих чемоданов:

– Забудь о проклятии, Лучана. Мы летим в Италию!

Я стараюсь не смотреть на Люси, но чувствую на себе ее взгляды, которые вонзаются в меня, словно кинжалы. Мне хочется подбодрить кузину, сказать, что если даже фамильное проклятие и существует – а ничего такого, понятное дело, нет, – то Поппи его обязательно снимет, что она непременно сдержит обещание. Но я не могу. Похоже, наша двоюродная бабушка может оказаться знатной манипуляторшей, покруче, чем старая леди Грэнтэм из сериала «Аббатство Даунтон».

Паспортный контроль я прохожу следом за Поппи. По сравнению с проштемпелеванным визами и отметками таможни загранпаспортом тети мой документ девственно чист.

– Интересно, сколько стран ты посетила? – спрашиваю я, пока Поппи убирает паспорт в огромную оранжевую косметичку.

– Тридцать четыре, и это еще не предел. Но Италия – страна особенная. Я возвращаюсь туда каждый год.

– Ты каждый год летала в Италию в надежде встретить настоящую любовь?

– О господи, нет, конечно! Только в этот раз. Я, кстати, не была в Равелло с шестьдесят первого года. Этот город я приберегла на следующую неделю.

Мы втроем сидим рядом в зале ожидания на креслах из искусственной кожи и ждем, когда объявят посадку. Люси отвернулась и яростно набирает сообщения в телефоне. Поппи как будто этого не замечает, она сидит с прямой спиной, словно королева, и, улыбаясь, кивает проходящим мимо пассажирам.

– Аэропорт – такое интересное место. Ты не находишь, Лучана?

– Ага, круче только салон, где делают бразильскую эпиляцию, – говорит Люси, не отрывая глаз от телефона.

Поппи откидывает голову назад и смеется:

– Ты такая умная, Лучана, особенно для девушки, которая для перелета через океан выбирает обувь на шпильках.

Люси бросает взгляд через плечо:

– Лучше уж мои ботильоны, чем монашеские туфельки Эмилии.

– А что не так с моими туфлями? Это, между прочим, «Кларкс», и они суперудобные.

Поппи накрывает мою руку своей:

– Дорогая, как только начинаешь одеваться в удобные вещи – считай, все, покатилась по наклонной. Ты когда-нибудь бывала в доме престарелых? Сплошной эластик и липучки.

Упс! Она умудрилась разом уколоть и Люси, и меня.

Люси продолжает набирать сообщение, а Поппи рассказывает мне о своей любви к лошадям:

– Купила Хиггинса на свое шестидесятилетие. – (О своих предпочтениях в музыке.) – Я просто с ума схожу от Chastity Belt. Это новая группа, которая играет в стиле альтернативного рока. Ты их еще не слышала? – (О занятиях по йоге, благодаря которым она сохраняет гибкость.) – Ты в курсе, что семьдесят процентов взрослых людей не могут встать с пола без помощи рук? Представляешь?!

Тетя говорит, а я тем временем за ней наблюдаю. Смотрю, как она жестикулирует, хмурится, откидывается назад или стонет, чтобы передать свои эмоции. У Поппи хватает морщин, это да, однако лицо у нее не такое иссохшее, как у бабушки. И еще эти глаза. Они миндалевидной формы и темно-карие, как у Розы, но готова поставить все свои сбережения на то, что морщинки вокруг тетиных глаз появились не от озлобленности, а от положительных эмоций.

Я вздрагиваю, потому что понимаю, что Поппи замолчала.

– Извини. Я слушаю, продолжай.

Она наклоняется ко мне:

– Дорогая, ты смотришь так, будто видишь меня первый раз в жизни.

Я чувствую, что покраснела, и улыбаюсь:

– Просто я никогда не думала, что ты такая красивая.

– Вообще-то, в детстве я была самым обыкновенным ребенком. Но, знаешь, если посадить человека в правильную почву, он расцветает. И с тобой тоже так будет, когда найдешь свой настоящий дом.

– Мой дом – Бенсонхёрст.

– Правда? – Поппи пристально смотрит мне в глаза. – А что, если ты на тридцатом году жизни вдруг поймешь, что выросла не в том месте?

Мне почему-то становится не по себе, даже в дрожь бросает. Я вспоминаю о медальоне.

– Извини, мне надо позвонить.

Набираю номер сестры и отхожу к окну.

Дария отвечает после третьего гудка.

– Спасибо огромное за медальон святого Христофора. Я только что его обнаружила.

– Это тебе на время, смотри не потеряй.

– Не потеряю, обещаю. Мы уже в аэропорту. – Я чувствую себя на седьмом небе от счастья и улыбаюсь от уха до уха.

– Поверить не могу, что ты на это решилась. Бабушка просто вне себя.

– Ничего страшного, она смирится, – говорю я, хотя сама не очень-то в это верю.

– Так ты вернешься в пятницу?

– В пятницу? В эту? Нет, конечно. Мы вернемся на следующей неделе, во вторник. Двадцать третьего. Восемь дней в Италии и еще два на дорогу. Ты разве не помнишь?