Пронин положил трубку.

– Вероятно, «Вечерку» уже принесли, – сказал он. – Посмотри-ка, Виктор.

Виктор вышел в прихожую, открыл парадную дверь, заглянул в почтовый ящик.

– Есть! – крикнул он, доставая газету.

Зайцев нетерпеливо двинулся в кресле, досадуя и не понимая, почему Пронин прервал свой рассказ.

– Получайте, – сказал Виктор, возвращаясь в комнату.

– Посмотри-ка, нет ли там объявления? – попросил Пронин.

Виктор развернул газету и просмотрел последнюю страницу.

– «Срочно продается патефон „Хиз Мастерс Войс“ с пластинками», – громко прочел он и опять с недоумением поглядел на Пронина. – «Звонить…» Но тут указан ваш телефон?

– Давай-давай сюда…

Пронин вытянул газету из рук Виктора и отложил в сторону.

– Вы продаете патефон? – спросил Виктор. – Но ведь это объявление…

– Все будет ясно… – ответил Пронин и переставил телефон со стола на тахту. – Дай мне досказать. Леви находился на столь удобном и людном месте, что вряд ли сам выполнял отдельные диверсии. В данном случае дело было очень серьезное. Леви вынужден был кого-то вызывать. Трудно было предположить, что человек этот ходит к Леви в парикмахерскую, слишком они осторожны для этого. Следовало искать человека, которого искал сам Леви. Человек в Москве то же самое, что иголка в стоге сена. Магнитом был Леви. Следовало присмотреться к этому магниту. Он продавал свой патефон. Что ж, это был удобный способ. Таким способом нельзя часто пользоваться, но ведь дело было исключительное, и выполнение его предназначалось человеку, которых иностранные разведки особенно берегут. Я просмотрел комплект старых газет…

– Но позвольте, Иван Николаевич, – спросил Виктор. – В объявлении указан ваш телефон!

– А ты думаешь, что все тайные агенты – добрые знакомые и им известны телефоны друг друга? – возразил Пронин. – Они попадают в чужую страну не сразу, им приходится отыскивать друг друга по условным признакам, среди них есть начальники и подчиненные…

Телефон зазвонил снова.

– Да, продаю, – сказал Пронин. – Три тысячи!

– Ну, знаете! – засмеялся Виктор. – Вы такую цену заламываете, что у вас никто не купит.

– А мне и не надо, – сказал Пронин. – Тут дело не в цене.

Звонки раздавались почти непрерывно.

– Никогда бы не подумал, – сказал Виктор, – что в Москве столько желающих приобрести па­тефон!

– А город-то какой! – усмехнулся Пронин. – Тут, милый, черта в ступе продашь, а не то что патефон…

Телефон зазвонил опять.

– Что? – удивился Пронин. – Пуделя? Какого пуделя? – Он засмеялся и повернулся к Виктору. – Слышишь? Пуделя предлагают в обмен на патефон!.. Нет, – сказал он в трубку. – Я бы охотно поменялся, но только на добермана-пинчера…

Пронин давал любые объяснения, но заканчивал все разговоры как-то так, что отклонял желание покупателей зайти и взглянуть на па­тефон.

– Да! – откликнулся он чуть ли не на двадцатый звонок. – Да, продается. «His Masters Voice», правильно. Три тысячи. Какие пластинки? – Пронин сразу посерьезнел. – Одну минуту… – Он рукой указал Виктору на пластинки. – Дай-ка… – Голос его даже пресекся от волнения. – Осторожнее! Упаси тебя боже разбить… Разные, – любезно сказал Пронин в трубку. – Заграничные пластинки. Джазы Эллингтона, Нобля, Гарри Роя, песенки Шевалье, Люсьенн Буайе…

– Не можете ли вы сказать мне названия? – попросил издалека мягкий и строгий мужской голос.

– Пожалуйста, – сказал Пронин и принялся читать названия: – «Chanson du printemps», «The Golden Butterfly», «Mood Indigo», «Ton amour», «The Blue Angels»[9]…

– Благодарю вас, – вежливо прервал его покупатель. – Когда вы разрешите к вам зайти?

– Да лучше сейчас, – сказал Пронин и назвал свой адрес.

– Ну вот, – сказал он, опуская трубку. – По­дождем.

Виктор вдруг потерял самообладание.

– Иван Николаевич, – спросил он почему-то шепотом. – Сейчас…

– Не сейчас, а через час! – отрывисто сказал Пронин. – Держи, брат, себя в руках. На все звонки теперь отвечай: продан. Проводи Зайцева в соседнюю комнату, пусть он там посидит, пока не позовем. Ну а ты… – Пронин помолчал, испытывая терпение Виктора. – Ну а ты посиди в кухне. Когда покупатель пройдет ко мне, прошу тебя находиться в прихожей. Думаю, это излишняя мера предосторожности, но, на всякий случай… Понятно?

Покупатель явился раньше чем через полчаса. Пронин сам вышел на звонок, открыл дверь и впустил посетителя. Это был немолодой мужчина, высокий и рослый, с узким интеллигентным лицом, внимательными серыми глазами, тщательно выбритый, одетый в недорогой, старательно отутюженный синий костюм.

Он неторопливо вошел в прихожую, снял черную фетровую шляпу и сдержанно спросил:

– Вы – гражданин Пронин?

– Он самый, – подтвердил Иван Николае­вич. – Вы относительно патефона?

– Да, я хотел бы взглянуть, – сказал посетитель.

– Проходите, пожалуйста…

Пронин провел посетителя в кабинет и закрыл за собой дверь.

– Вы сказали, что у вас есть блюз «The Blue Angels», – сказал посетитель, не подходя к патефону. – Я хотел бы прослушать эту пластинку.

– Садитесь, прошу вас, – ответил Пронин. – Сейчас заведу.

Посетитель сел, Пронин отыскал пластинку и завел патефон. Тягучая томная мелодия полилась из-под иголки. Посетитель равнодушно смотрел в окно. Внизу дрожали электрические огни, глухо журчала улица. Певец допел песенку, жалобно протянул последнюю ноту саксофон, шепелявый голос сказал несколько заключительных слов, и вдруг произошла перемена. Посетитель уже не смотрел больше равнодушными глазами в окно и ничего не спрашивал о пластин­ках. Он встал, выпрямился, фигура его сразу приобрела военную выправку.

– Я слушаю вас, – негромко и четко произнес он, выжидательно глядя на Пронина.

– Да, у меня есть к вам дело, – сказал Про­нин, тоже меняя тон. В голосе Ивана Николаевича зазвенели металлические нотки.

– В прошлый раз… – не совсем уверенно произнес посетитель, как бы прося у Пронина разъяснения, – мне дал поручение…

– Да… – перебил его Пронин. – Обстоятельства несколько изменились.

– Хорошо, – равнодушно сказал посетитель. – Я вас слушаю.

– У меня есть к вам несколько вопросов, господин Денн, – сказал Пронин. – Материалы у вас с собой?

– Да, – ответил тот. – Я предполагал, что их у меня попросят.