Да и не шутка — мирскому суду они были не подвластны, и судить их мог только капитул. Посягательство даже на простого служителя орден рассматривал как умышленное оскорбление со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Но вскоре крестоносцы получили роковой удар. Шестнадцать лет назад папа объявил новый поход, на этот раз за Рейн, освободить французские земли, и христианское воинство добралось до Каталаунских полей, как Аттила в свое время. Здесь поход и окончился…

Коварный гунн, потерпев поражение от римлян, снова собрался с силами и позднее разбил латинян, хорошо разграбив Вечный город.

А с крестоносцами произошла самая настоящая трагедия, полная катастрофа — войско попало в засаду и было целиком истреблено за несколько часов, почти все орденские рыцари погибли.

Кому война, а кому мать родна — польские паны занялись увлекательным для себя делом — дележом орденского наследства. Только этот процесс несколько затянулся — оставшиеся в живых рыцари-крестоносцы всячески противились, имея поддержку церкви и чехов. Но сила, как известно, солому ломит, вопрос только во времени…

Вскоре показалась первая жилая деревенька — дворов двадцать, по местным понятиям, чуть ли не крупный райцентр. В таких проживало по три сотни душ, что было довольно много.

Однако село не выглядело счастливым и богатым — потемневшие от времени дома, в окнах которых отсутствовали не только стекла, но и привычные в этих местах пластинки слюды или бычьи пузыри, бревенчатый частокол во многих местах покосился, а кое-где зиял выбитыми «зубами». Часовенка потемнела от времени и невзгод.

— Это сельцо уже принадлежит пану Сартскому, но еще три года назад было свободным, — тихо произнес Велемир, уловив вопросительный взгляд своего старшего попутчика. И добавил с кривой улыбкой: — Неизвестные злоумышленники дважды пожгли уже созревшую пшеницу, и сельчане стали голодовать. Магнат оказал помощь и даже свою охрану поставил, но на кабальных условиях. И свободные прежде селяне превратились потихоньку в зависимых смердов. Понятное дело, многие подозревали, что хлеба жгли воины барона, но ни свидетелей, ни доказательств этого преступления не имелось. А без доказательств и прямых улик в суд нельзя соваться — только виру большую за клевету заплатишь.

Андрей невесело усмехнулся. В этом мире тоже действовала поговорка: не пойман — не вор. Вот такие пироги с котятами.

— Теперь в деревеньке постоянный гарнизон из трех воинов барона и его управляющий — тиун. Правда, из воинов только один в живых остался, остальные имели возможность с тобой, батюшка, «познакомиться». Сейчас здесь только он днюет — тиун в замок отбыл еще три дня назад и вернется дня через два. Заедем?

— Нет! Времени и так мало, нужно торопиться!

Переглянувшись между собой, отец с сыном дружно повернули коней в сторону — сейчас было бы ошибкой проехать мимо деревеньки, ну совсем ни к чему.

К полудню выехали на Пятницкий тракт, который петлял на городок Плонск. Почему тракт носил такое название, Велемир объяснить Никитину не смог, может, от Святой пятницы.

Неожиданно Андрей вспомнил про странного кошачьего волка, который явно намеревался сожрать его ночью, и с улыбкой рассказал о нем сыну. Однако реакция того оказалась поразительной — лицо юноши мгновенно побледнело, а рука машинально ухватила рукоять меча:

— Это волк-оборотень с хребтов Проклятых гор, которые отделяют нас от закарпатских земель. Такая страшная нежить встречается только там! Поэтому еще ни один человек не проходил через эти горы. Но как ты его убил? Ведь на эту тварь совершенно не действует наше железное оружие, оно не просекает его шкуры, даже хорошие мечи. Только освященная в церкви секира может остановить эту тварь, да серебряные стрелы или арбалетные болты пробивают его шкуру!

Сын восторженно посмотрел на отца, ведь убить проклятого волка считалось высшим проявлением рыцарской доблести.

— Каменной дубинкой, сын! А потом добавил кистенем, где вместо железной гирьки тоже был камень!

И Андрей подробно рассказал сыну, как он сделал первое свое оружие и как дрался с тем волком, показав, как нанес смертельный удар хищнику. Вот только в нечисть он не верил — выдумки, право слово.

Юноша слушал молча, открыв рот, а Андрея стали терзать мрачные размышления. В том мире он наслушался всяких рассказов о нечистой силе, но в них почти не верил, так себе, бабушек на ночь стращать.

Но вот здесь, похоже, эти сказки являются былью, и местные люди относятся к ним более чем серьезно — иначе бы не хватались за рукояти мечей при одном только упоминании, так что о скептицизме надо срочно забывать…

На ночлег Андрей с Велемиром заблаговременно решили сделать остановку на знакомом юноше постоялом дворе, стоящем на пересечении дорог. И оттуда двигаться в сторону Плонска по избитому повозками тракту.

Никитин мыслил себе небольшую забегаловку, знакомую по дорожным кемпингам, но то, что предстало сейчас перед его глазами, вызвало немалое удивление.

Данное заведение постоялым двором назвать язык не поворачивался, оно скорее напоминало хорошо укрепленную усадьбу богатого боярина, которого постоянно донимают набегами воинственные соседи.

За высоким частоколом из толстых, заостренных вверху бревен стояли три добротных дома, причем самый большой был даже в два этажа. К ним с правой стороны примыкали пять строений поплоше, но тоже весьма крепких, сложенных на долгие годы, но нежилых, это Андрей понял сразу — три амбара, кузница и конюшня.

Слева вытянулись скотники и птичники, вот там шло постоянное веселье — скотина мычала, блеяла и хрюкала вперемешку с кукареканьем и гусиным гоготом.

Никитин усмехнулся — все правильно, путников кормят только свежим мясом и птицей, которую всегда держат под рукой. Здесь же нет холодильников и микроволновых печей, замороженных полуфабрикатов, упаковок с напичканными химией продуктами, различных тетрапаков, фастфудов, гамбургеров, пепси-колы и всего прочего, от чего люди загибаются намного быстрее, чем богатеют производители.

«Капитализм не скоро придет сюда, сменится не один десяток поколений. Если еще появится — мусульмане весьма неодобрительно, в отличие от европейцев, относятся к ростовщикам, сиречь банкирам».

У распахнутых настежь дубовых ворот всадников встретил здоровущий слуга с большим тесаком на поясе. Андрей мельком посмотрел на украшенную шрамами морду, сразу поняв, что сей типаж очень неплохо промышляет ночью на большой дороге, с кистенем в руке.

Однако верзила им почтительно поклонился и сделал приглашающий жест рукой — «мол, давно вас ждем, гости дорогие, шибко соскучились, даже ворота заранее распахнули».

А сам внимательно посмотрел на прибывших воинов, приветливо кивнув головой Велемиру, как давнему знакомому. Андрей же привратнику явно не понравился — его долго рассматривали, пряча взгляд, раза два машинально тронув себя за рукав.