Следующие пятнадцать минут из-за стола доносились только звяканье ложек, чавканье и восторженное мычание. На второе хозяйка выставила вареники со сметаной и, как обычно в таких случаях, нашла самого замученного для проявления жалости:

— Як же вы охлялы, бидолашни, — горестно вздохнула женщина и погладила опешившего Болика по голове.

Сидящий напротив Андрея Грач наклонился и тихо спросил:

— Что мы сделали? Ох…

Андрей едва не подавился большим вареником и показал Грачу кулак.

— Исхудали, Витя, это слово означает «исхудали», а не то, что ты подумал. Ешь, пожалуйста, молча, не доводи до греха.

Когда бойцы уже отъелись вкусностями украинской кухни до состояния полного «не могу» и успели даже сыто задремать, в дом вошли Назар и Док. По тридцатидвухзубой улыбке местного «головы» было понятно, что операция прошла удачно.

Док сел за стол и устало улыбнулся. Хозяйка, недоверчиво измерив взглядом невысокого, но плотного доктора, что-то для себя решила и достала тарелку побольше. Подобное действие заставило Андрея вспомнить о бойцах, которые остались в бэтэре.

На просьбу собрать что-нибудь для своих людей он получил в ответ возмущенный взгляд и уверение, что «хлопцив» уже покормили.

После сытного обеда всех начало клонить в сон, и хозяева проводили гостей в большой дом с гамаками вместо обычных кроватей. Доктор — тот вообще уснул прямо за столом, и его бережно перенесли. А вот Андрею не спалось. Пока все укладывались в гамаки, он вышел на воздух.

Солнце только скрылось за пиком далекой горы, озарив соседние горные исполины алым цветом и украсив золотисто-розовой короной вершину, за которой собиралось ночевать. Воздух был прозрачен и чист, в нем словно растворялся каждый звук, каждое слово, каждая нота птичьего пения, равномерно распределяясь в дивной мелодии.

Обойдя дом, Андрей подошел к большому буку и прикоснулся к гладкой коре удивительного дерева, получив в ответ дружественное тепло. Сразу же за горным гигантом терраса обрывалась. Выглянув за край обрыва, он увидел, что внизу еще одна такая же площадка, скрытая от взоров раскидистыми кронами.

— Там ще тры тераси, — словно прочитав мысли Андрея, сказал тихо подошедший Назар.

Андрей кивнул и вновь дотронулся до коры дерева.

— Все буки способны на такое?

— Ни, лише ци. Тут колись було славяньськэ капищэ. Може, в цьому причина, а може, й ни, — пожал плечами Назар, всматриваясь в закат. — Йди спати, Андрию, завтра тяжкый день.

Андрей согласно кивнул и только тут понял, насколько устал.

В удобном гамаке посреди буковой рощи он спал без сновидений, крепко и сладко, как в далеком детстве.

Встали они за час до рассвета и к подъемнику вышли в предрассветных сумерках. Низенькая невзрачная женщина пыталась всунуть смущенному доктору какой-то сверток, Грач зевал, да так, что едва не вывихнул себе челюсть, а Беню, которого Андрей не застал, когда просыпался, провожала чернобровая девушка.

Последним к подъемнику вышел Назар, причем в полном боевом облачении. Он отстранил от доктора женщину, которая, судя по всему, была его женой, и жестом пригласил всех в подъемник.

— Назар, а вы куда собрались? — спросил Андрей.

— 3 вами, вкажу дорогу та й з угорсъкою мовою допоможу.

Князь сначала не понял, но тут же вспомнил анекдот про Венгрию, которая почему-то «Угорщина». Отказываться от такой помощи он не стал, тем более что в Венгрии им действительно может потребоваться переводчик.

Назар оказался прекрасным проводником, и они без лишних крюков меньше чем за час добрались до городка Береговое и пересекли украинско-венгерскую границу.

Солнце только поднималось над горизонтом, а бэтэр с путешественниками уже успел доехать по неплохой трассе до городка Вашарошнамень, возле которого река Сомеш впадала в Тису. Название городов и реки Андрей помнил из своего сна, а место, где образовался ближайший лагерь для беженцев, указал подозрительно осведомленный Назар. Впрочем, проявлять недоверие к своему проводнику у Андрея не было ни повода, ни желания.

Проскочив небольшой безлюдный городок с совершенно непроизносимым названием, бэтэр свернул на грунтовую дорогу и оказался перед большим поселением, которое князь мысленно обозвал концлагерем. Но первое, что ему бросилось в глаза, был не лагерь, а пронзительно белые цветы вишен. Возникло мучительное ощущение дежавю. Андрей судорожно вздохнул — он не знал, успел на помощь другу или же опоздал всего на несколько часов.

Чтобы попусту не тратить драгоценное время, князь еще в момент спуска с гор рассказал Назару свой сон, и теперь переводчик знал все, что нужно для ориентирования на местности.

Выбравшись из затормозившего метрах в пятидесяти от ворот бронетранспортера, Назар издалека крикнул в сторону ворот:

— Йоо рэггэлт кииваанок!

— Удвезлем, — ответил с вышки охранник.

Андрей ничего не понял, но догадался, что собеседники поздоровались. Затем начался быстрый и оттого совершенно непонятный обмен фразами, в котором сначала мелькнуло имя Барнаша, а потом Агнешки. При упоминании девушки за колючей проволокой началась суета. Через пару минут из распахнувшихся ворот выскочил бородатый мужик, который сразу схватил Назара за лацканы куртки. Обмен словами стал еще быстрее. Назар объяснил, что это отец Агнешки, которую видели в поселке минут двадцать назад, а теперь она пропала.

«Опаздываем», — подумал Андрей и закричал:

— Все на броню! Назар, пусть этот папаша показывает дорогу. — Не дожидаясь конца перевода, он ухватился за перила брони и потянул за собой растерянного бородача. — Стармех, давай галопом!

Бронетранспортер стремительно рванул по грунтовой дороге, как спринтер с низкого старта. Андрей с трудом удерживался на броне, при этом помогая не упасть отцу Агнешки.

Полоса прибрежных садов проплыла с левой стороны, он оглянулся назад, надеясь увидеть бегущих за ними местных поселян, но наткнулся взглядом только на плотно закрытые ворота и одинокую белую точку в небе.

«Ну и хрен с ними, трусами, будет больше места для маневра», — подумал Андрей. Белую точку он опознал как голубя, но не придал этому факту никакого значения. Все его мысли были направлены в недалекое будущее.

Обогнув небольшую рощицу, машина выскочила за поворот дороги, и князь вновь увидел очередной массив вишневого сада, который вплотную подходил к еще одному селению. От первого венгерского лагеря это поселение отличалось меньшими размерами и отсутствием бараков. Ворота селения были распахнуты, и по дороге тянулся караван беженцев. Бэтэр соскочил на поле и, немного потеряв в скорости, понесся вперед. Обогнув караван, машина запрыгнула на грунтовку, поравнявшись с двумя фигурами, отставшими от остальных беженцев. Двое мужчин — один постарше, другой намного моложе — смотрели в сторону ворот. Отец по-прежнему держал Барнаша за плечо.