Он секунду помолчал и озабоченно переспросил:

– А что, эта монахиня – маленькая такая, полная?

– Нет, наоборот, высоченная и худая, как пожарная каланча!

– Молодец! – повторил собеседник.

– Так, может, мне за это премия причитается? – с надеждой протянул санитар.

– Тебе за это жить позволяют! – оборвал его собеседник. – На фига тебе премия? Чтобы еще больше дури прикупить? Загнешься ведь от передоза! Ты там в больнице и так на дармовщинку колешься! Ну ладно, ладно, шучу! – Он глухо рассмеялся. – Будет тебе премия, заслужил! – Он отключил свой мобильный телефон, спрятал в карман и уставился на отражение в стеклянной дверце шкафа.

На него смотрело плоское нездоровое лицо, напоминающее коровье вымя. Взгляд его был очень озабоченным.

– Ах, Татьяна, Татьяна! – протянул майор. – Как чувствовал, не надо было тебя в живых оставлять! Пожалел, понимаешь, а теперь придется расхлебывать. Разобрался бы сразу – и всем бы лучше было! А теперь все равно придется решать вопрос… значит, в монашку играешь? Ну-ну, мы тоже можем в эту игру поиграть!

В тот же день, ближе к вечеру, по коридору больницы торопливо шла еще одна высокая «монахиня». В руке она несла маленький медицинский чемоданчик.

Одна из дверей приоткрылась, в коридор выглянул чернобородый санитар. Он подозрительно взглянул на монашку, но та приподняла капюшон, взглянула на него пристальным внимательным взглядом и едва слышно проговорила:

– Привет тебе от Павла Васильевича. Где ее палата?

– Вот тут, следующая… – засуетился санитар. – Да я сейчас открою… одним моментом…

– Только чтобы шуму не было! – предостерегла его подозрительная монахиня.

Чернобородый санитар трясущейся рукой достал связку ключей, отпер дверь в палату Татьяны Сергеевны и заспешил прочь по коридору.

– Знать ничего не знаю, – бормотал он, сворачивая за угол. – Какая такая монашка… они все на одно лицо, невесты Христовы… а мое дело маленькое, принеси-унеси…

Высокая монахиня осторожно закрыла за собой дверь, отбросила капюшон. Открылось худое, костистое и, несомненно, мужское лицо с маленькими тусклыми глазами.

Вошедший повернулся к кровати.

Татьяна Сергеевна спала, отвернувшись к стене. Ее узкие плечи были безвольно ссутулены, спина время от времени вздрагивала.

Поставив чемоданчик на стол в изголовье кровати, вошедший откинул крышку. Достал ампулу с прозрачной жидкостью, одноразовый шприц. Осторожно отколол стеклянный кончик, набрал полный шприц и повернулся к кровати.

Татьяна Сергеевна не спала. Она лежала на спине, в ужасе глядя на своего гостя.

– Значит, все? – едва слышно проговорила она побелевшими губами.

– Тихо, тихо! – проговорил мужчина и потянулся к ней. – Самое главное, чтобы шуму не было!

– Но ведь он обещал… он обещал…

– Ты тоже много чего обещала! – Киллер попытался схватить женщину за запястье, но она вдруг вывернулась, соскочила с кровати и бросилась к двери.

– Ах ты, тля психованная! – прошипел мужчина, бросившись ей наперерез. Уже возле самой двери он свалил ее с ног и сам плюхнулся сверху, придавив худое, почти невесомое тело к затянутому серым ковролином полу.

Однако в теле больной женщины таилась неожиданная сила. Она напряглась, выгнулась дугой и сбросила с себя мужчину. Киллер выругался, поднялся на четвереньки. Длинное монашеское одеяние стесняло его движения, путалось в ногах.

Татьяна Сергеевна вскочила, потянулась к дверной ручке. Киллер схватил ее за щиколотку и изо всех сил дернул. Женщина тяжело грохнулась на пол. Он подтянулся, снова перехватил ее запястье.

Самое страшное в этой сцене было то, что смертельная борьба происходила в полной тишине, нарушаемой только тяжелым дыханием противников.

Киллер наконец завладел рукой больной женщины, сжал ее, поднес шприц.

Татьяна Сергеевна еще пыталась сопротивляться, но в ее глазах уже появилось выражение тоскливой безнадежности. Она уже почти смирилась с неизбежным и приготовилась к тому, что должно было произойти.

– Вот так, вот так! – приговаривал киллер, осторожно вводя иглу под кожу и нажимая на плунгер шприца. – Вот так, все хорошо… ну что же ты рыпаешься? Все равно будет по-моему, только зря время потеряли! Ну вот, почти все… самое главное, чтобы шуму не было!

– Ну, беленькая, – сказал повеселевший Шандор, прослушав запись на диктофоне, – считай, что подполковник Комов уже не жилец! Это же надо такое раскопать! Везучая ты! А я-то не верил – думал, ты все усложняешь! Не иначе Ласло с того света нам помогает!

– Не спеши радоваться, – одернула его Лера, – про то, что Луговой – большой человек, я знаю. Вот только к нему теперь подобраться нужно по-хитрому. Ведь не придешь прямо в гости с кассетой – так, мол, и так, для вас интересный материал имеется. И по почте не пошлешь – не дойдет.

– А ты придумай, ты умная…

Сергей Михайлович Луговой вышел из своего офиса и взглянул на небо. С востока собирались ватные клочковатые тучи, начинал накрапывать дождик. Охранник Константин предупредительно раскрыл над шефом черный купол зонта, распахнул дверцу «мерседеса». Сергей Михайлович опустился на заднее сиденье, прикрыл глаза. Шофер, хорошо изучивший его привычки, включил радио – станция «Вечерний звон», негромкая приятная музыка и минимум новостей.

День выдался на редкость тяжелый. Соловьев провалил порученное ему дело о поглощении фирмы «Новолит». Это уже не первый его прокол. Придется поменять начальника юридической службы. Один прокол может быть случайностью, два прокола подряд – это невезение, но три – это уже некомпетентность! Вообще, нет человека, на которого можно было бы положиться, во все приходится вникать самому. А он уже далеко не молод, и силы не те, что прежде. Хотелось бы уйти на покой, но нельзя, нельзя! Вокруг плавают такие акулы – сожрут и не подавятся! Казалось бы, он достиг многого. Президент крупнейшей компании, член Совета Федерации… Сергей Михайлович больше любил красивое слово сенатор.

Кстати, сегодняшний звонок из Москвы ему тоже очень не понравился. Кажется, под него серьезно копают… так что о покое можно только мечтать!

Неожиданно «мерседес» затормозил и пополз как черепаха.

Луговой недовольно открыл глаза, выглянул в окно. Улицу перегородила пестрая толпа цыган – с песнями, с плясками, с гитарными переборами они двигались прямо по мостовой, создавая помехи движению. Яркие юбки, малиновые рубахи, искусственные цветы. Безобразие! Куда только смотрит милиция!

Водитель раздраженно сигналил, но цыгане не обращали на это никакого внимания.

– Черт знает что! – проговорил Сергей Михайлович. – Распустили эту публику! Неужели никак нельзя их объехать?

– На «Усти-на-Лабе» ремонт, – отозвался шофер. – Сейчас, попробуем переулками проскочить…