– Следователь Барбуцэ, – представился высокий мужчина, – а это инспектор Мурешану. Я могу узнать ваши фамилии, господа?

– Это наши гости, – сказала Лесия, протягивая свое удостоверение, – а я – сотрудник министерства иностранных дел. Господин Брынкуш – мой коллега. Господин Сиди Какуб и господин Дронго – гости нашей конференции, оба являются экспертами по вопросам преступности.

– А остальные? – спросил следователь.

– Тоже наши гости. Сегодня днем у нас должна состояться пресс-конференция в Яссах, а завтра вы выезжаем в Трансильванию.

– Кроме вас, кто-нибудь был в гостинице? – поинтересовался Барбуцэ.

– Никого. Только дежурный.

Следователь подошел к убитой, посмотрел на пулевые ранения, показал на нее одному из сотрудников полиции:

– Пригласите вашу бригаду экспертов, пусть все осмотрят и сфотографируют. А вас, господа, прошу вместе с остальными гостями собраться в гостиной.

– Я хотел дать некоторые пояснения, – сказал Сиди Какуб, обращаясь к Лесии, чтобы она перевела его слова следователю.

– Потом я вас с удовольствием выслушаю, – ответил Барбуцэ, выслушав Лесию, – а сейчас пусть все пройдут в гостиную. Все, кроме вас, госпожа Штефанеску. Я просил бы вас остаться и дать нам необходимые пояснения.

«Он, наверное, не понял, кто именно находится перед ним», – подумал Дронго, но не стал ничего говорить. Сиди Какуб тоже не возражал. Восточные люди хорошо понимают, что терпение означает мудрость.

Все начали собираться в гостиной. Дронго уселся рядом с Брынкушем и еще раз уточнил:

– Значит, вы ночью входили в ее комнату.

– Да, – вздохнул тот, – я был у нее до трех. Потом принес кофе. Уговаривал ее не выступать завтра на пресс-конференции. Она была искренним и честным человеком, не переносила фальшь или несправедливость. Мы познакомились с ней в Давосе два года назад, когда ее пригласили там выступить. Она узнала, что мы из Румынии, и сама подошла к нам. Я был поражен ее умом, искренностью, ее взглядами. Мы были с ней достаточно близки…

– Простите, что задаю не совсем этичный вопрос. Вы были любовниками?

– Да, – ответил Брынкуш, – но мы скрывали это от всех. Меня попросили быть рядом с ней, чтобы она не сорвала нам конференцию. Но нужно было ее знать. Удержать Эужению, когда она считала свою позицию верной, практически невозможно. Иногда мне удавалось ее успокоить, иногда она срывалась.

– Почему вы не остались с ней на всю ночь?

– Я и так провел там половину ночи. Ближе к четырем мы выпили кофе, и я ушел. Мы старались не привлекать внимание людей к нашим отношениям. Это могло испортить ее имидж в глазах остальных гостей: если бы они узнали, что она близка с сотрудником румынского МИДа, возникли бы проблемы, а мы хотели этого избежать.

– Значит, в последний раз вы принесли ей кофе. А потом ушли?

– Мы выпили вместе кофе, и я унес оба стакана. Договорились, что в половине седьмого приду и разбужу ее.

– Подождите, – вспомнил Дронго, – а как вы вошли в ее номер? Разве она не закрыла дверь изнутри?

– Закрыла, я точно помню.

– А утром, когда вы пришли, дверь была не заперта, – понял Дронго, – иначе вы бы не смогли туда попасть.

– Правильно. Дверь была открыта. Я вошел и сразу увидел ее. – Он судорожно вздохнул. – Сначала даже не поверил своим глазам, подошел к ней и увидел раны на ее теле. Кажется, я заплакал. Потом пошел к дежурному и попросил вызвать полицию. Он мне не поверил, вернулся со мной посмотреть на нее и только потом побежал звонить в полицию.

– Вы тоже считаете, что это неизвестный грабитель?

– Не знаю, – признался Брынкуш, – я вообще ничего не понимаю. Кому понадобилось ее убивать? Из-за этих проклятых денег?

– Сколько стоит хороший пистолет с глушителем? – поинтересовался Дронго.

– Ну-у, – растерялся Брынкуш, – наверное, тысячу евро или немного больше.

– И вы считаете, что убийца мог купить такой дорогой пистолет и полезть в комнату из-за двух тысяч евро? – спросил Дронго.

Брынкуш нахмурился. Об этом он не подумал. А Дронго все продолжал свои расспросы:

– Может, у нее было еще что-нибудь ценное? Кольцо, браслет, часы или серьги?

– Какие серьги? Только бижутерия. Нет, нет, у нее ничего особо ценного не было.

– Может, какие-то важные документы?

– Никаких документов. Она же не генерал спецслужб, – мрачно ответил Брынкуш. – В лучшем случае была копия статьи о положении цыган в нашей стране и в Европе.

– Дежурный портье сообщил мне, что на окраине города, рядом с нами, есть цыганский табор. Несколько лет назад был случай, когда двое цыган украли личные вещи гостя из Великобритании. Директор гостиницы отправился в табор и вернул все вещи. Может, это опять кто-то из них?

– Откуда они могли узнать про деньги? – задал резонный вопрос Брынкуш.

В комнату вошли следователь, инспектор полиции, Лесия Штефанеску, и Дронго поспешил закончить беседу, задав последний вопрос:

– Когда вы уходили, окно было закрыто?

– Да, – кивнул Брынкуш.

Вошедший следователь обратился к собравшимся на румынском языке, попросив Лесию переводить его слова на английский.

– Господа, вы знаете, что здесь произошло. Неизвестный грабитель сумел влезть в комнату госпожи Лунгул и пытался забрать ее деньги. Очевидно, она проснулась, и он с испугу дважды выстрелил в женщину. И затем сбежал. Мы примем меры к поиску возможного убийцы, но сначала хотели бы переговорить с каждым из вас.

– Скажите, что он ошибается, – сказал Дронго. – Возможно, убийца вошел не через окно, а через дверь.

– Что вы такое говорите? – удивленно взглянула на него Лесия. – Каким образом убийца мог войти через дверь? Портье дежурил всю ночь, и никто из посторонних сюда не входил.

– Господин Брынкуш обнаружил ее в половине седьмого утра уже убитой, и дверь была открыта, – сообщил Дронго.

Лесия перевела его слова следователю. Тот нахмурился и сказал, что они сами будут допрашивать господина Брынкуша.

– Он не хочет ни слушать, ни понимать, – тихо заметил Уислер. – Боюсь, что этот следователь ничего не сумеет найти.

– Самоуверенный осел, – согласился Панчулеску. – Не дай бог, сорвет нам пресс-конференцию. Господин следователь, – обратился он уже по-румынски к Барбуцэ, – вы знаете, как важно нам быть сегодня после обеда в Яссах, иначе сорвется важная пресс-конференция, в которой мы должны принимать участие.

– Сначала мы допросим каждого из вас, а уже потом будем решать, что именно с вами делать, – недовольно проговорил следователь.

Инспектор что-то сказал ему, и следователь совсем помрачнел. Очевидно, инспектор сообщил, что кто-то из начальства уже интересовался положением группы, которую просто невозможно задержать.