Это было обыкновенное рыболовное судно, на каких браскианцы выходят в море. Для надежности пространство между тройным дубовым корпусом было заполнено сжатым водородом. Две мачты и шесть парусов. Последние в данный момент были спущены, так как судно стояло на якоре.

Эмос присоединился к экспедиции по просьбе Геддара Марриса, главного корабельного механика на «Легкоступе». Речь шла о поисках затонувших судов. В межсезонье, когда рыбалка не задавалась, капитан «Легкоступа» промышлял подъемом с морского дна различных ценностей.

Маррис убедил Гарпрага, что в таком деле мьюнанин, тело которого способно принимать любые формы, а значит, легко может проникать в любые узкие щели, будет чрезвычайно полезен.

Что же касается самого Эмоса, то он был рад заработать немного денег, которых всегда не хватало, чтобы содержать в порядке усадьбу и ферму.

Эмос прекрасно видел, что другие члены экипажа чувствуют себя неуютно рядом с мьюнанином и смотрят на него косо. Люди достаточно отважные, чтобы путешествовать по Мути, отличались невероятной мнительностью и суеверием — тем более в отношении мьюнан. Впрочем, в этих краях на Эмоса повсюду смотрели с опаской. Он привык к этому и старался держаться особняком.

Вот и теперь он скромно стоял в сторонке у трапа. Его тусклые серые глаза были устремлены вниз, где на волнах Мути покачивался сигнальный буй, которым было отмечено то место, где во время жестокого шторма потерпел крушение налетевший на скалы картранский фрегат. На борту затонувшего судна находился небольшой, но весьма ценный груз — золотые слитки.

Когда на палубе появился корабельный священник, Маррис выпрямился и отвесил ему почтительный поклон. У браскианских моряков так было заведено — ни одно погружение не совершалось без молитвы и благословения духовного лица.

Когда священник стал читать специальную морскую молитву, Маррис помог Эмосу надеть снаряжение: жилет с пристегнутым к нему страховочным тросом, спасательные мешки, которые в экстренной ситуации наполнялись из баллонов жидким водородом, и, наконец, дыхательный аппарат — маску в виде очков и загубник со шлангом, по которому с борта судна закачивался воздух, необходимый для дыхания. Кроме того, полагался также особый светильник, стеклянный корпус которого был заполнен фосфоресцирующими грибами, испускающими зеленоватый свет. Обычные фонари на дне Мути не горели.

Сам Маррис облачился в такое же снаряжение плюс широкий пояс со множеством карманов и застежек — для инструментов и морских находок.

Закончив молитву, священник передал Маррису баллон с дыхательной маской. Маррис глубоко вдохнул чистого воздуха, немного задержал дыхание, а затем передал маску Эмосу, который в точности повторил необходимый ритуал и вернул маску священнику. Каждый ныряльщик обязан сделать глоток чистого воздуха — на случай, если ему суждено погибнуть. Браскианцам положено отправляться к Господу Богу с чистыми легкими.

Маррис выдохнул, совершив ритуальный жест — проведя ладонью от живота к горлу, и тут же надел водолазную маску. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он убедился, что аппарат работает нормально. То же самое повторил Эмос со своей маской, а затем отошел в сторонку, уступая место матросу, который должен был откинуть борт и спустить трап.

Первым по веревочной лестнице стал спускаться Эмос. Как менее опытному ныряльщику, ему могла понадобиться помощь на случай непредвиденных проблем. Помощь же сподручнее было оказывать тому, кто находился сверху. Да и для более опытного партнера так было гораздо безопаснее. Когда Эмос достиг поверхности Мути, он оглянулся на спускавшегося следом за ним Марриса. Оба были привязаны страховочными тросами к лебедкам на палубе. Поравнявшись с ним, Маррис приподнял маску и улыбнулся.

— Все идет отлично. Ты знаешь, как действовать. Главное правило на дне Мути — все выполнять медленно и грациозно. Что бы ты ни делал — не торопись! В любом случае эта развалина на дне никуда не денется. Здесь довольно мелко. Мы сразу опустимся на самое дно, без остановок. Дыши медленно и спокойно. Не задерживай дыхание. И не теряй меня из поля зрения ни на секунду. Следи внимательно за всеми моими сигналами… Ну, поехали!

В прошлых погружениях на дно Мути Эмос чувствовал себя вполне комфортно. Единственное, что его раздражало, — почти полное отсутствие звука. Уши словно забиты ватой. Как только он оказывался на глубине, звуки с борта корабля — шаги, стуки — доходили до него, словно из бездонной бочки. Воздух шипел в дыхательном шланге и порциями выходил через клапаны в маске.

Прежде чем оттолкнуться от корпуса судна, проверяя надежность страховочного троса, Эмос повис на нем всей тяжестью. Только после этого он отпустил веревочную лестницу и нырнул вглубь.

В первые мгновения к горлу подкатила легкая дурнота. Его слегка раскачивало взад-вперед. Он опустился еще ниже. Маррис не отставал. Лебедки на борту судна медленно отматывали тросы, и друзья медленно погружались в желтовато-белесую Муть, подсвеченную сверху солнечными лучами.

Эмос различил других ныряльщиков, услышал, как они перекликаются друг с другом. Вокруг проплывали стаи круглых медуз-падальщиков, раздавался треск плоских, как листки пергамента, рыб-перевертышей. Спокойно и величественно, как это и положено хищнику, скользила мимо гибкая мурена.

По мере того как они спускались глубже, становилось все темнее. Когда они коснулись дна, вокруг уже была полная мгла. Тут-то и пригодились светильники с фосфоресцирующими грибами, освещавшими дорогу на несколько шагов вперед. Чтобы дать место Маррису, Эмос поспешно отошел в сторону. Корабельный механик уверенно повел друга к тому месту, где был закреплен сигнальный буй-поплавок.

Им пришлось пробираться сквозь густые заросли морских водорослей, которые достигали почти человеческого роста и назывались бубулиями. Нужно было следить за тем, чтобы шланги не запутались в водорослях, что могло вызвать перебои с подачей воздуха. При прикосновении стебли растений оставляли на одежде маслянистые пятна.

Наконец показался затонувший фрегат. Это было весьма прогрессивное для своего времени судно — оснащенное паровым двигателем и гарпунными пушками. Теперь его сплошь затянула тина и облепили моллюски. Тысячи океанических обитателей гнездились в его внутренних закутках.

Маррис направился прямо к нему, настороженно поглядывая по сторонам и внимательно изучая положение фрегата на морском дне. Корпус судна, переломленный пополам, покоился у склона острой скалы.

Глядя на зловещие пробоины, Эмос мог легко вообразить ужас и отчаяние, которые охватили экипаж несчастного фрегата, когда судно пошло ко дну. Повреждения корпуса были такими значительными, что не было сомнений в том, что все произошло в считаные минуты. Большинство экипажа погибло почти мгновенно. Те же, что выжили при столкновении корабля со скалой, нашли мучительную смерть от удушья на дне Мути.

Подняв голову, Эмос взглянул вверх. Что привлекло его внимание? Кроме едва различимого желтоватого отблеска солнечных лучей у поверхности, на такой глубине висела лишь непроглядная тьма. Вдруг Эмос отчетливо ощутил в маске запах парафина.