Сила воинов заключается в их умении натягивать лук. Все они – конные воины, одетые в панцири. Что касается нравов и обычаев, то в спокойные времена они кочуют со своим скотом, стреляя при этом птиц и четвероногих, и тем самым обеспечивая свое существование. Если угрожает опасность, мужчины готовятся к войне. Их природе свойственно совершать сокрушительные набеги и нападать. Их длинное (метательное – В.А.) оружие – лук и стрелы, их короткое оружие (оружие ближнего боя – В.А.) – мечи (палаши, в переводе Бичурина: сабли) и копья. Если перевес на их стороне, они рвутся вперед, если же перевес не на их стороне, отходят назад и даже не стыдятся совершать отступление, подобное бегству. Причем отступают туда, где могут занять выгодную позицию (для продолжения боя).

О жизненных правилах и обязанностях, диктуемых приличием, им ничего не известно. Как государи и принцы, так и их подданные едят мясо домашних животных и одеваются в шкуры, надевая поверх них еще и меховые куртки. Молодые мужчины едят жирную и хорошую пищу, старикам же достаются лишь объедки. Вследствие этого, высоко ценятся молодые и сильные, а старые и слабые считаются неполноценными. Если умирает отец, сыновья женятся на своих матерях (т. е. на вдовах своего умершего отца); если умирает брат, его братья овладевают женами умершего и женятся на них. Простонародье носит личные имен, но о них не умалчивают из вежливости и уважения (как в Китае – В.А.). Родовых имен (фамилий – В.А.) и вторых имен у них нет».

Второе имя китаец получал с того момента, когда брал себе жену, что гуннские кочевники считали слишком обычным, если не повседневным, делом, чтобы из-за него мужчина изменял свое имя.

Как бы то ни было, эти первые, очень ранние, сообщения, в скором времени дополненные и расширенные новыми и более обстоятельными (которые, однако, невозможно привести в настоящей книге из соображений экономии места), чрезвычайно подробны и, что еще более удивительно, в высшей степени точны и достоверны. Если сравнить сообщения о северных варварах, получаемые китайскими императорами, со сведениями о народах областей, граничивших с античным миром, изложенными на 1000 лет позже знаменитым Геродотом, «отцом истории», в его капитальном труде, нам придется признать следующее. Китайцы, вне всякого сомнения, обладали гораздо большим умением отличать реальные факты от вымысла и ставить пределы полету своей фантазии. Выражаясь современным языком, из сказанного следует, что великое азиатское «Срединное государство» сумело организовать, чтобы защитить себя от варваров и быть в состоянии своевременно отражать их грабительские нападения, первоклассную службу внешней разведки. Эта служба зорко и неусыпно следила за соседями «Небесной империи», хоть те и казались, на первый взгляд, безобидными и мирными скотоводами, кочевавшими со своими стадами и табунами по просторам Великой Степи. И регулярно, по-деловому, доносила в результатах своей эффективной работы.

То, что эти донесения сохранились и дошли до нас, и что сегодня в нашем распоряжении находятся эти бесценные источники интереснейшей информации – вообще-то говоря – счастливая случайность. Великий мудрец Кун Фуцзы (Кун-цзы, Конфуций, Кун-цю, Кун Чжунни), достойный отпрыск знатного китайского семейства, способный проследить свою родословную до 1121 г. до Р.Х., был не только философом и основателем религии, названной в честь него конфуцианством. Его очень интересовало изучение исторического образа своего народа, чьим первым реально существовавшим и наиболее выдающимся учителем ему суждено было стать. Примерно в 500 г. до Р.Х. «учитель Кун» начал собирать официальные документы, служебные бумаги, рапорта, отчеты, разведданные, сохранившиеся с прошедших времен. Составленный Конфуцием «изборник» этих древних документов, донесений и отчетов, стал ценнейшим источником знаний о раннем периоде китайской истории.

Наряду с первыми сообщениями об образе жизни гуннов-хуннов, «изборник» Кун Фуцзы содержит важные сведения о локализации мест проживания гуннов. Хотя и не может точно установить границ степной державы хунну. Впрочем, у кочевых народов точных границ быть не может «по определению». По данным древнейших источников, территория, на которой кочевали, проживали и пасли свои стада варварские племена, объединяемые китайцами под собирательным понятием «хунну», простиралась от реки Или в так называемом Семиречье до реки Орхон в Центральной Монголии. Именно эта река чаще всего упоминается в отчетах о военных операциях китайцев против хунну. Не реже упоминается и Урга (расположенная на месте нынешней столицы Монголии – города Улан-Батор), за которую постоянно шли бои между китайцами и хунну.

Территория, описанная в китайских источниках как страна гуннов, чрезвычайно велика даже для кочевников. Она простирается от Сучжоу – некогда окраинной северо-западной крепости у Великой Китайской стены (со сторонниками гипотезы о недавнем происхождении этой стены мы здесь полемизировать не будем) – до современного Семипалатинска примерно на 1800, а от озера Балхаш в Семиречье до реки Орхон – почти на 3000 км. Тем не менее, вряд ли стоит сомневаться в точности данных древней китайской разведки. Потому что, хотя китайцы (как и греко-римляне – в другой части света) часто давали тем или иным варварским народам неточные, порой произвольные имена, не учитывая этнического самоназвания того или иного народа, установить, перепроверить, опознать названия населенных пунктов и рек можно без особого труда, подтвердив их с помощью дополнительных данных и сведений.

Воинственные (а точнее говоря – разбойничьи) племена кочевников Севера – варваров ху – огромной дугой охватывали территории Китайской империи, имевшие, в той или иной мере, выход на Запад. Т.е. на неприкрытый фланг «Поднебесной», лишенный естественной защиты – гор, которые бы прикрывали его от внешней агрессии, подобно другим частям «Срединного государства», имевшим каждая свой «горный щит». Долина Орхона служила как бы восточными вратами для вторжения в Китай. Еще одним удобным для вторжения через горы местом был участок между сегодняшними городами Абаканом и Кызылом. А Джунгария, благодаря особенностям своего горного рельефа, давала потенциальным завоевателям или просто алчным грабителям возможность прорваться на запад, в Китай, сразу по двум направлениям – через две широкие долины. А именно: вдоль по течению реки Иртыш, на берегах которой ныне лежит промышленный гигант Семипалатинск (Казахстан), и через Джунгарские ворота – горный проход между Джунгарским Алатау (с запада) и хребтом Барлык (с востока), соединяющий Балхаш-Алакольскую котловину с Джунгарской равниной. По этому плоскому и широкому (более 10 км шириной) коридору длиной около 50 км, межу озерами Алакуль и Эби-Нур, сегодня проходит государственная граница между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой. Но и через Илийскую долину, где ныне расположен крупный промышленный центр (и недавняя столица) Казахстана – Алматы, можно было без особого труда, пройдя через не слишком высокий перевал, проникнуть на сегодняшнюю территорию внутренней Джунгарии.

Т. о., у китайской «Поднебесной» был свой, крайне беспокойный, «Дикий Запад». Запад, который китайцы, однако, именовали «(Диким) Севером». Поскольку, с точки зрения охранявших, на дальних подступах, рубежи «Небесной империи», китайских пограничных гарнизонов, враг в Китай действительно, вторгался, преимущественно, с Севера. И лишь самые высокопоставленные и наилучшим образом осведомленные китайские чиновники давно уже понимали следующее. Варвары так называемого «Севера» в действительности преграждали путь китайцам не на Север, а на Запад. Препятствуя тем самым установлению и поддержанию прямых контактов между двумя великими империями того времени – Китайской и Римской (каждая из которых самоуверенно считала себя «мировой»). То, что установить эти контакты, вопреки всему, все-таки удалось, было, воистину, чудом. А то, что китайско-римские связи поддерживались на протяжении всего нескольких десятилетий, было «заслугой» хунну, впоследствии – гуннов. Игравших, независимо от того, были ли гунны и в самом деле потомками, как утверждали китайцы, или же только преемниками хунну, в отношении к богатой «Небесной империи» ту же роль непримиримых врагов. Врагов, всегда готовых к бою и вооруженному вторжению в китайские пределы. Недругов, державших Китай в постоянном напряжении. Вынуждавших «Срединное государство» к невероятным, если не чудовищным, усилиям, направленным на оборону от нападений неутомимых и неумолимых северных кочевников. Самым известным фортификационным сооружением, возведенным против набегов агрессивных варваров, стала упомянутая выше Великая Китайская стена. Если бы Римская империя была, накануне и перед лицом гуннского нашествия, столь же единой, как Китайская империя при Цинь Ши Хуан-ди (о котором пойдет речь далее), подчинялась лишь одному повелителю, не только называвшемуся самодержцем, но и являвшемуся автократором на деле, то, возможно, римский пограничный лимес выглядел бы совсем иначе, чем в действительности. И тогда на Востоке Европы тоже была бы обеспечена возможность отразить гуннское вторжение. И сделать невозможным (или хотя бы затруднить) вызванное гуннами «Великое переселение народов», при помощи столь же мощной и протяженной, защищенной сильными гарнизонами, оборонительной линии – Великой Римской стены…