ним, а затем уехали вместе и понеслось. Десять месяцев безудержной страсти.

— Напугал? — тихий голос просто вырвал из калейдоскопа воспоминаний.

Вздрогнула, ощущая, как футболка задирается вверх. Это были его руки или я так сильно ерзала на стуле?

— Не молчи, говори со мной, малыш, — кажется, язык проглотила. Сказать хотела, но не смогла произнести ни звука.

Остолбенела просто.

— Люблю тебя очень, девочка моя. Моя, слышишь? — его губы опалили кожу.

Он поднялся с колен, прижал мое дрожащее тело к груди. Я слышала стук сердца, не понимая, кому он мог принадлежать. Это было похоже на гудение стиральной машины, а не на сердечный ритм. Запуталась. Совсем с катушек слетела, похоже.

— Кто ты такой? — спросила я, когда ко мне вернулась речь.

— Влюбленный придурок. Влюбленный по самые уши, как подросток просто.

Не удалось поверить ему на слово. Качала головой, а он пытался остановить. Получилось.

Заставил поднять подбородок вверх. Легко надавил пальцем на выступающую ямочку. Вздрогнула.

— Лесь, не бойся, я не сумасшедший, правда. Веришь? — ненадолго вышел из кухни, а затем вернулся с паспортом и коробочкой для кольца.

Снова стал на колени, но только на одно. Протянул паспорт, а затем открыл коробку. Кольцо. Платиновое с большим блестящим камнем. Бриллиант?

— Выходи за меня замуж? — неожиданно протянул.

Только сейчас заметила, как тряслись пальцы, держащие его паспорт.

Зачем?

— Открой последние страницы, — ответил на мой немой вопрос.

Хотела унять дрожь, не смогла. Он помог. Перебирал страницу за страницей. Остановился на нужной. Холост, определенно. Ни единой записи.

— Видишь? Я не женат и никогда не был. Соглашайся, девочка. Я дам тебе все, покажу весь мир и положу его к твоим ногам, только скажи «да», — я медленно сползла со стула. Он пытался помочь, но я отстранилась.

Подошла к столу. Схватила бутылку и принялась жадно пить прямо из горла, пока кашель не начал сотрясать плечи. Не было горечи, хотелось пить, но жажда так и не утолялась. Продолжила припадать губами к горлышку. Напиться совсем не могла, хотя в горле давно уже засел огромный ком.

Пришла в себя, когда из моих рук вырвали бутылку.

— Что ты творишь? — он не кричал. Просто уничтожал волчьим оскалом.

Страшно? Не знала. Хотелось уйти? Нет. Убежать хочется, да побыстрее.

— Кто ты такой? — заставила себя взглянуть на него, но ничего не вышло — глаза все время смотрели на выход.

Нет! Сбежать не получится. Окно? Нет, шестой этаж. Не получится, жить хочу.

— Тимур. Вольский Тимур Андреевич, глава «Трейд карго», тридцатилетний холостяк, и уже год, как убивающейся по Соболевой Алесе Игоревны, — он пытался улыбаться, а мне было не весело совсем.

— Ты же говорил, что обычный таможенный брокер или уже нет? — попятилась назад, шаг за шагом.

— Так и есть, это логистическая компания, таможенное оформление, перевозка грузов, да какая разница? Лесь, ты слышишь меня? Я люблю тебя, скажи что-нибудь наконец? — он тряхнул меня за плечи, будто тряпичную куклу.

— Ты маньяк? — протянула неуверенно.

— Нет, ты совсем с катушек слетела? Какой нафиг маньяк? — чертыхнулся еще более громкими словами и отошел назад.

Сел на стул. Зарылся лицом в ладонях.

Я уже хотела ответить и даже вдох глубокий сделала перед монологом, но в дверь громко постучали. Тимур несколько секунд вообще никак не реагировал, пока стук не стал настойчивее и громче. Неохотно поднялся, пошел открывать дверь. Скрипнул замок, послышался топот ног.

— Тимур, пять фирм под арестом. Ищут транзитеров, сейчас цепочки отслеживают. Что делать? — в перепуганном голосе узнала братца.

Ванька. Ну надо же? Так они, оказываются, были сотрудники?

— Заткнись! — раздался рык Тима, — чего разорался? Я не один дома.

— А с кем? Бабу притащил? А Леська? Отшила тебя? — послышалась какая-то потасовка, а затем приближающиеся шаги.

В дверном проеме появилась русая голова братца. Он кинул в мою сторону любопытный взгляд, задерживаясь на черной мужской футболке.

— Опаньки, Алеська! — Ваня обернулся назад, посмотрел на Тимура, а затем снова вернул взгляд, обращенный на меня. — Так я помешал вам, ребята?

— Нет! Да! — почти одновременно закричали мы с Тимуром. Сначала — я, а затем — он.

— В кабинет! — строгий тон Тимура заставил вздрогнуть даже братца.

Они быстро покинули кухню, оставляя меня в гордом одиночестве.

Подняла с пола свою одежду. Стянула с себя мужскую футболку и скривилась, ощутив его запах на своей коже. Терпкий аромат с древесными нотками. Я полностью пропахла им, будто заклеймила себя. Ничего. Приеду домой, закроюсь в ванной и смою к чертям собачьим весь этот абсурд.

Поправила помятую юбку. Руки дрожали, а странный озноб покрывал тело. К горлу подкатывали знакомые спазмы. Едва успела добежать до уборной. Надо же было опустошить почти полную бутылку, не считая нескольких рюмок, выпитых Тимуром? Пришла в себя спустя несколько минут. Не могла отдышаться. Волосы прилипли к мокрому лицу, губы припухли, косметика предательски потекла.

Плевать на эту картину. Плевать на ватные ноги и туманный взгляд. Напилась? Нет. Нажралась, дура!

Вышла из ванны, боясь громко ступать. Сбежать? Да! Что потом? Не знала. Объясниться все равно придется. А нужно ли? Он сказал, любит. Сказал, что заклинило. Значит, не отпустит, не даст уйти. А я ведь хотела, еще вчера хотела все закончить. И почему не послушалась внутреннего голоса? Соболева, да ты дура! Нужно было трезветь, срочно. Тело — предатель. Расслабленное и совсем не хотело подчиняться разуму. Слишком медленно шла, а, возможно, уже ползла, цепляясь руками за стену. Как домой-то ехать в таком состоянии?

На пороге меня подхватили крепкие руки. Талию сжало в тугое кольцо. Шуба слетела с плеч. Его дыхание слишком тяжелое и слишком близко. Оно колыхало волосы на макушке и я вздрагивала.

— Ну куда ты собралась в таком состоянии? Останься, малыш. Я и пальцем тебя не трону, — тон мягкий, грудной голос призывал согласиться.

Я точно не сошла с ума? Нет? Тогда почему доверчиво положила руки на плечи и позволила подхватить обмякшее тело. Он аккуратно уложил меня на постель