Постепенно Оксана привыкла к своим фантазиям, и они перестали ее волновать. Воображаемый мир потускнел и приелся. Настало время действовать. Однажды она пошла в Дом композиторов смотреть фильм «Весь этот джаз», который сейчас смешит ее, а тогда невероятно волновал сценами эротических танцев и картинами бродвейской смерти. В баре была очередь. Оксане хотелось кофе, потому что, когда приходишь в кино, вообще принято пить кофе, если не шампанское. Но очередь была длинной.

Вторым в этой очереди – или третьим – стоял высокий, похожий на бойцового Винни-Пуха молодой человек с неаккуратной, но романтической головой. Оксана его, кажется, где-то видела. Может быть, они учились в одном институте? На старшем курсе? А может быть, она его с кем-то путала. Оксана подошла и сказала:

– Привет, – на что-то более вразумительное не хватило дыхания.

– Привет, – ответил молодой человек, и по бегающим глазам Оксана поняла, что он не узнал ее.

– Я забыла твое имя.

– Николай. Что тебе взять?

– Кофе. Ты, наверное, не помнишь, что меня зовут Оксана?

– Помню, – соврал Николай, потому что он был один, ему было скучно, а у девушки были светлые стриженые волосы, очки в тонкой оправе, очень прямая спина и очень тонкие запястья.

Они посмотрели кино, выпили еще кофе и вышли на улицу. Была зима, тепло, и снег мягкими хлопьями. Оксана взяла Николая под руку, а Николай подумал, что глупо было бы отстраняться или отдергивать руку.

– Ты где живешь? – Оксана только что не падала в обморок от собственной смелости. Ее потихоньку трясло, но она делала вид, что от холода.

– На Кисловском, – сказал Николай и подумал про себя: «Щас меня изнасилуют… Ну и хорошо… Расслабься, получай удовольствие…»

Они подошли к подъезду, и тут Оксана испугалась.

– Я пойду?.. – сказала она, вспоминая, что проводив в первый раз девушку до подъезда, мужчины обычно целуют ее.

– Проводить? – разочарованно спросил Николай.

– Нет-нет. Я сама. Дай мне твой телефон.

Николай пошарил по карманам, нашел ручку, написал на обрывке бумаги семь цифр, из которых первые пять совпадали с его номером телефона, а последние две – нет. Оксана взяла бумажку, встала на цыпочки, слегка коснулась губами его щеки, развернулась и быстро зашагала вниз к Воздвиженке. Шаги ее были совсем бесшумными в мягком снегу, и там, где она ступала, оставались узкие следы цвета мокрого асфальта.

Потом Оксана не могла уснуть. Мятый листок с телефоном лежал на письменном столе рядом со сборником Бунина и журналом «Декоративное искусство». Время от времени Оксана вскакивала с дивана, брала листок и шепотом повторяла цифры.

– Ты чего скачешь? – спрашивала мама из соседней комнаты.

– Ничего… Просто не спится.

– Влюбилась, наверное, моя девочка?

– Глупости!

Оксана злилась. Разве же им объяснишь? Старые скучные люди. Я свободная женщина. Сама решаю свою судьбу… Только вдруг у него дома кто-то есть… Девушка? Жена?

Наконец, когда мама уснула, Оксана набрала номер. Был час ночи. В трубке сначала долгие гудки, а потом сонный мужской голос:

– Да?

– Коля?

– Нет.

– Будьте добры Николая… Пожалуйста… Простите за поздний звонок…

– Девушка, – голос улыбнулся. – Я понимаю, что Николай не терпит отлагательств, но посмотрите на часы… Ночь! И никакого вашего Николая по этому номеру нет.

Утром Оксана спала на лекциях. Ей рассказывали про протопопа Аввакума, а она запомнила только фразу: «Скалы вокруг – заломя голову».

Она не могла ничего есть. Только все время пила кофе, и от кофе ее тошнило. Впрочем, она съела кусочек сыра. Без хлеба.

А Николай совсем забыл про нее. Ходил по городу. Занимался делами. И поэтому, когда вечером он открыл дверь своего подъезда, вошел и увидел сидящую на ступеньках Оксану, ему сразу стало стыдно за то, что вчера он дал ей неправильный телефон. В конце концов, она же ничего плохого не сделала…

– Привет… – сказал Николай.

Оксана молчала. Николай покраснел и махнул неопределенно рукой в сторону своей квартиры:

– Ты что?

Оксана перебирала в голове слова: от невозможных «Трахни меня, пожалуйста» (из какого-то видеофильма) до «Я хочу быть с тобой» (из репертуара группы «Наутилус Помпилиус»).

– Я… – Оксана опустила глаза, потом сжала до хруста тоненькие пальцы, посмотрела на Николая, вздохнула глубоко и сказала: – Я, кажется, в тебя влюбилась.

Эффект был поразительный. В школе Николай часто думал, как объясняться девушкам в любви, а потом понял, что объясняться в любви им вообще не нужно. Просто брать за мягкие части тела, и все будет хорошо. Но теперь, когда девушка призналась ему в любви, он почувствовал вдруг, что не находит сил ни для отказа, ни даже для шуток по этому поводу. Он испытал по отношению к ней жалость.

– Сколько ты тут сидишь? Замерзла? Пойдем, я накормлю тебя и напою чаем.

Оксане сразу полегчало. Она шла по лестнице и думала, что вот сейчас произойдет ее первая ночь с мужчиной. И если все будет хорошо, сказочно и прекрасно, то она останется с ним навсегда. А если ничего не получится, то она просто уйдет. Только вот надо позвонить маме… И что сказать?.. Нет. Это не важно. Лучше не звонить вообще.

Пока они варили пельмени и Николай, чавкая, уплетал их, обильно поливая сметаной, Оксана искала такие темы для разговора, с которых легко было бы перейти к любви, объятиям, поцелуям и всему остальному. Но таких тем не было. И вообще никаких тем не было, так что долгие мучительные паузы в их беседе происходили через каждые два слова.

Потом, наливая чай, Николай сказал:

– Странная ты какая-то.

– Странная? Почему?

– Ну, сама познакомилась, сама взяла телефон, сама… – ему трудно было сказать эти три слова, – объяснилась в любви.

– Что же тут странного? Ведь ты бы мог познакомиться со мной, попросить телефон и объясниться в любви?

– Да, но…

– Потому что ты мужчина, а я… – ей трудно было произнести это слово. – Женщина? Но ведь это глупость. У нас равноправие полов. Почему я не могу сделать то же, что делаешь ты?

– Я никогда не объяснялся в любви.

– Почему я не могу сделать то же, что делаешь ты, но по-другому, по-своему, по-женски?

Опять повисла пауза. У Николая был только один аргумент, но этот аргумент был обидным. Дело в том, что Оксана ему нравилась. И если бы она решила не объясняться ему в любви, а соблазнить, как всякая нормальная женщина, то цель давно бы уже была достигнута. Вместо скучного чая они занимались бы сейчас веселым сексом, и она могла бы шептать ему «я тебя люблю» сколько влезет. Тем более что Николай никогда не задумывался, что именно имеют в виду женщины, произнося эти слова.