хуже то, что ими ты пренебрегаешь! А, впрочем, чего можно ждать от закоренелого троцкиста?! И всё же мы тебе верим, что тобой была допущена ошибка. Она-то и помогла нам разоблачить тебя. Но ведь не к лицу даже бывшему коммунисту, не один год пробывшему в нашей партии, более пятнадцати лет занимавшемуся пропагандистской работой, закончившему когда-то губернскую партийную школу, инженеру — отрицать, что такая ошибка, мешающая слушателям кружка правильно понять задачу всемерного укрепления социалистического государства объективно, подчёркиваю — не субъективно, а объективно — является всё же контрреволюционной?! Так или не так?

— Да, пожалуй, объективно, сделанную мною ошибку можно квалифицировать и так.

— А раз так, подпиши-ка этот лист допроса!

И я… подписал.

То ли сказались бессонные ночи, то ли оставалась какая-то вера в справедливость и гуманность органов, поставленных охранять права человека, а может быть, некоторая надежда, что более грамотные люди поймут, что, по существу, вообще никакой ошибки и не было. Но, так или иначе — я подписал.

— Скажи, а не было ли случая, когда на кружке ты рекомендовал книгу Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир»?

— Да, рекомендовал, гражданин следователь, хотя признаюсь, читал её давно, ещё в двадцатых годах. А рекомендовал её, потому что хорошо помнил отзывы об этой книге В.И. Ленина и Н.К. Крупской, да и самому мне она понравилась.

— А ты знаешь, что эта книга восхваляет Троцкого и вообще давно изъята?! И не потому ли ты её так настойчиво рекомендовал, что в ней много сказано хорошего о твоём идейном руководителе?!

Только сейчас я понял, почему эту книгу при обыске перед арестом у меня отобрал оперуполномоченный.

— Первого — то есть восхваления Джоном Ридом в своей книге Троцкого — откровенно говоря, я не помню, так как читал её лет десять тому назад. Но всё же позволяю себе и сейчас сомневаться, что это ваше утверждение отвечает действительности. Допускаю, что Джон Рид не смог с убедительной конкретностью и абсолютной достоверностью изучить деятельность большевиков того до чрезвычайности сложного периода, так как ни для кого не секрет, что вся работа по подготовке вооружённого восстания велась тогда подпольно и, естественно, не могла быть достоянием даже такого человека, как коммунист Джон Рид. Весьма возможно и вполне допустимо, что в книге недостаточно рельефно отображена борьба В.И. Ленина и ближайших его сторонников и единомышленников-ленинцев против всякого рода капитулянтов Зиновьева, Каменева и Троцкого в частности. Очень может быть, что отсутствие достаточных материалов и неглубокое изучение борьбы Ленина с Троцким помешало автору усмотреть противоречивость в различных выступлениях Троцкого в дни подготовки свершения Октябрьской революции.

А вот об изъятии этой книги я узнал от вас сегодня и удивляюсь этому без притворства. Даже не совсем верится! Ведь эта книга издавалась у нас в Советском Союзе с 1923-го по 1930-й год ОДИННАДЦАТЬ раз! И почти все издания выходили с предисловиями В.И. Ленина и Н.К. Крупской. Всё же поверю вам на слово, что она изъята, как вредная, но тогда возникает естественный вопрос: как эта акция «запрещения и изъятия» увязывается с предисловием к ней? Напомню вам, что говорили об этой книге В.И. Ленин и Н.К. Крупская. За дословность передачи не ручаюсь, а существо попытаюсь всё же изложить без искажений и преувеличений.

В.И. Ленин рекомендовал её в своём предисловии рабочим всех стран, хотел бы её распространения в миллионах экземпляров и перевода на все языки мира. В этом же предисловии он писал, что она живо и правдиво излагает важные и сложные для понимания события, вскрывает, что такое пролетарская революция и диктатура пролетариата. Назовите мне ещё хоть одну книгу с таким отзывом вождя революции — Ленина!

A Н.K. Крупская назвала книгу Джона Рида своего рода эпосом, книгой, дающей общую картину народной массовой революции, которая (книга) будет иметь большое значение для нашей молодёжи и будущих поколений.

Следователь Резенцев меня не перебивал, слушал, как мне показалось, внимательно и с интересом, даже не отвлекался на перекладывание с места на место своих папок и как бы в ожидании к чему я веду свою речь.

— Так что же, гражданин следователь, значит Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская ошиблись, когда отзывались об этой книге?

Следователь оторопел от вопроса, заёрзал в своём кресле, сложил папки в ящик стола, встал, заходил по кабинету, потом остановился около меня и, наконец, выдавил осточертевшую мне фразу:

— Вопросы здесь задаю я, а ответы даёшь ты! Понятно?! — Приоткрыл дверь кабинета, заглянул в коридор, плотно закрыл её и… — Ошибались или не ошибались Ленин и Крупская — не нашего с тобой ума дело. А раз книга изъята — рекомендовать её — значит вполне сознательно, а если хочешь, вполне умышленно, идти на дискредитацию вышестоящих органов, то есть встать в ряды наших врагов. Так-то!

Следователь возвратился в своё кресло и опять выложил папки на стол.

— Думаю, что ты согласишься со мной, что сегодняшнее твоё признание в допущенных ошибках, как ты их пытаешься квалифицировать, даёт мне полное основание утверждать, что это не просто ошибки, а система троцкистских взглядов. Сегодня — ошибка по вопросу о государстве нашем, завтра — рекомендация запрещённой книги, восхваляющей Троцкого, а послезавтра — пропаганда троцкистских взглядов! Вот тебе и не виноват, не преступник. Ведь поймался с поличным — так имей мужество отвечать за это!

— Нет, с этим я не согласен и это не подпишу, гражданин следователь. От ошибок никто не гарантирован — ни я, ни вы. Всем присуще и заблуждаться, и ошибаться, даже большим людям, не то, что нам с вами, грешным! Да, кстати, и ошибки бывают весьма разные. Квалифицировать же мою ошибку о государстве и рекомендации кружку книги Джона Рида как систему троцкистских взглядов, это значит не знать, что такое троцкизм!

— Где уж нам знать это, тут вам и карты в руки! Давай же кончать! Подпишешь ли ты или не подпишешь, признаешь или нет, что являешься строго законспирированным троцкистом, это в конце концов не важно. Важно то, что ты изобличён полностью. А ошибки, действительно, бывают разные. Одно дело, когда что-то сболтнул неграмотный колхозник или простой рабочий, а другое — когда такой тип, как ты — грамотный, разбирающийся в политике, пролезший в нашу партию с определённой целью. У тебя это уже не ошибка, а давнишние взгляды, направленные на подрыв нашего строя! Ты что же думаешь, что там, наверху, не знают об изъятии вредной книги, которую ты так рекомендовал своим рабочим и, даже, в течение чуть