– Ни в коем случае!

– Почему?

– Так не принято. Думаю, скоро все изменится, но пока настоящие традиционные мастера не позволяют снимать свою технику. Ни на фото-, ни на кинокамеру. Может, когда-нибудь я тебе объясню почему. Сейчас же скажу только одно: всякое знание становится твоим, только когда ты пропустишь его через себя. Моя фотография – это моя фотография. А рисунок, нарисованный тобой, – это твой рисунок. В общем, привыкай.

И вот что я нарисовал. Фигуру эту я подписал «Мастер Мо, демонстрирующий мастеру Миню погружение иглы на дно моря».

Форма «Погружать иглу на дно моря». Слева НЕправильное («горбатое», «укорачивающееся») положение спины; справа правильное (прямое, «удлиняющееся») положение спины

Увидев эту надпись, Мо долго смеялся, а потом сказал:

– Если бы мастер Мо действительно демонстрировал бы мастеру Миню форму «Погружать иглу на дно моря», то мастер Мо поступил бы с мастером Минем примерно так. – С этими словами он очень легко взялся за мое запястье и дернул его вниз. Рывок был настолько силен, что я чуть не воткнулся носом в землю. И если бы Мо подставил мне под этот самый нос колено… Но он только чуть приподнял его, показывая мне истинное завершение этого приема. Подними он колено чуть повыше, чем он это сделал… Впрочем, Мо явно был не настроен бить меня. На мое счастье, он вообще не считал нужным это делать.

– Это усилие Цай, – сказал Мо. – Одно из восьми усилий, используемых в Тай-Цзи-Цюань. Может быть, потом я расскажу тебе о них. Это важно, потому что это ключ к пониманию воинской части системы. Конечно, я буду тебя этому учить, этого из системы никак не выбросить, но ты должен заранее знать мое мнение: от изучения рукопашного боя одни проблемы.

– Но вы же сам мастер рукопашного боя, – удивился я.

– Да, мастер. И как мастер говорю тебе, что от него одни проблемы.

– Зачем же вы изучали его, зачем передаете мне вашу искусство? Хотите, чтобы у меня были проблемы?

– Ладно, – тяжело вздохнул Мо. – Я расскажу тебе, почему я так думаю. Делаю я это с большой неохотой, потому что, скорее всего, это будет впустую, вряд ли ты сейчас меня услышишь и поймешь. Ты – человек войны. Во всяком случае, пока. И тебе не понять, какой вред от твоего любимого воинского искусства. Но рано или поздно кто-то должен сказать тебе об этом. Тогда почему не я и не сейчас? И рано или поздно ты поймешь, что я говорил тебе правду.

Итак, вопрос первый. Зачем я изучал его? Примерно по той же причине, что и ты: меня никто не спрашивал, хочу ли я этим заниматься. Просто так было заведено у нас в семье. Называлось это «семейной драгоценностью» и считалось, что оно никогда не должно умереть, что никогда не должно покинуть семью и никогда не должно попасть в недостойные руки.

В то, что «никогда не должно умереть», я верил с детства. В течение многих поколений наша семья практиковала У-Шу (вначале Тай-Цзи-Цюань там, кстати, и не пахло) и каждый мастер на склоне лет писал небольшую книгу, в которой подытоживал свой опыт воинского искусства. Эти книги скорее напоминали небольшие тетрадки, потому что мои предки не пытались написать много, им было важно оставить потомкам квинтэссенцию своего мастерства, своего личного опыта и осмысления семейного искусства Все это «собрание сочинений» хранилось в семье веками, и, глядя на него, я с детства усвоил, что люди умирают, а наше семейное искусство живет и с каждым поколением становится все более тонким и изощренным.

Это я вполне понимал, потому что примерно такую же книгу видел у Вана. Только она состояла не из отдельных брошюрок, а была переплетена в один толстенный том. Было время, когда я думал, что она перейдет ко мне по наследству. Но сейчас уже вряд ли… Впрочем, никто ничего не знает наперед. Да это и не так важно. Я со стольким успел расстаться в жизни, столько всего оставил позади, что не мне жалеть об этой книге, пусть даже и такой древней.

А Мо, который, несмотря на свою кажущуюся болтливость, никогда не сбивался с главной темы разговора (тем более в этот раз, когда времени у него было в обрез), уже начинал описывать, каким должно быть положение груди.

«Грудь. Требование это традиционно называется «втянуть (или опустить) грудь». Сразу ты этого не поймешь. Вон ты как стоишь: развернув плечи и расправив грудь. Можно прямо на обложку журнала, с подписью «Образцовый вьетнамский солдат Минь». А, извини, ты же мне говорил: ты не солдат, ты офицер. Это такая западная, «атлетически-армейская» модель правильной фигуры. Она же свойственна и внешним стилям У-Шу, где расчет делается больше на физическую силу, чем на энергию. Я не стану говорить, что эта модель неправильная. Наоборот, она правильная и красивая – молоденькие девки, небось, без ума от твоей фигуры. Но у нас все несколько не так. У нас основа – это естественное расслабление, а какое может быть расслабление груди, если ты пыжишься, как петух, выпячивающий грудь перед курами.

Для того чтобы ты быстро понял, как правильно «опустить» грудь, мы пойдем от противного. Иначе говоря, нужно распрямить (можно сказать, браво выпятить) грудь, а затем отпустить ее, позволив ей расслабиться и занять естественное положение. Можно сказать, что распрямление груди активно, так как для того, чтобы выпятить ее, нужно приложить усилие. А втягивание – пассивно, так как оно происходит само собой, стоит лишь расслабиться. Все это дает возможность Ци свободно опускаться в Дань-Тянь, что весьма важно для поддержания здоровья и практики внутренних боевых искусств.

Округлить спину. Это мы можем назвать оборотной стороной втягивания груди. Можешь относиться к этому как к очередной реализации принципа Инь и Ян (несколько позднее я более подробно расскажу тебе об этом и научу видеть смену Инь и Ян буквально везде). Поэтому втягивание груди и округление спины происходят вместе (никто не может отделить одну сторону монеты от другой). Это несложно, важно только понимать, о чем идет речь. Услышав слова «округлить спину», начинающие, особенно прилежные, начинают старательно горбить спину. Понимающие люди называют это «спина кошки». Ну, думаю, тебе не надо объяснять, что горбящийся мастер рукопашного боя даже выглядит как-то неправильно, не говоря уже о том, что это противоречит базовому требованию всегда поддерживать спину прямой, о котором я тебе уже говорил. Так что спина как была прямая, так и осталась. Интересно, если я тебе скажу, что здесь снова работает принцип Инь и Ян, ты сможешь мне пояснить, как спина может быть и круглой и прямой одновременно?»

Ответить на этот вопрос было совсем легко, достаточно было посмотреть на самого Мо, который сбоку казался прямым, как шест, а сверху (я обратил на это внимание, когда он сидел за столом, а я стоял рядом, наливая ему чай) напоминал шар: голова, круглые плечи, круглый живот, круглая спина.

– Прямой – это Ян, круглый – это Инь. Позвоночник вертикальный и прямой (Ян), а плечи чуть-чуть поданы вперед (Инь). Так что в прямой (если смотреть сбоку) спине образуется округлость, которая видна, если взглянуть на человека сверху. Тут и думать нечего, достаточно посмотреть на вас, мастер Мо.