килограмм шестьсот, не меньше.

— Но я же вчера и сегодня ходил тут, не видел его. Даже следов!

— У него логово далеко отсюда. Я даже не видел его несколько месяцев. Вот только прошлой осенью он мне попался... ну, как попался. Мне попались только следы от когтей на высоте примерно метров трех с небольшим. Я тогда выискивал ветки посуше после дождя и нашел... М-да, махина...

— Неужели его нечем убить? — все так же шепотом спросил я.

— Погоди, он рядом! — прервал меня старик и едва ли не силой прижал к полу.

Я упал на сумку. К счастью, пустую, так что никаких травм она мне не нанесла, только не слишком удобно впилась под ребрами.

— Черт, — прошипел я. — Черт... — и попытался приподняться.

— Лежи! — рука Отшельника придавила меня к полу, нажав между лопатками едва не до хруста. — И не шуми!

— Разве у медведей слух?

— Будешь дрыгаться — будешь пахнуть. И если твой запах действительно привлек его, то он нам расшатает всю хижину!

Почти сразу же строение содрогнулось. С потолка посыпалась солома, местами подгнившая, неприятная на запах, лежалая, темная. Сыпалась она прямо рядом с лицом и я едва удержался, чтобы не дернуться в сторону, хотя жутко хотелось отвернуться.

Грохот продолжался и продолжался, небольшие бревна ходили ходуном настолько сильно, что уже из них начал сыпаться мох.

— Не дергайся, Бавлер. Не дергайся, прошу тебя, — прошептал Отшельник. — Терпи!

Я поднял голову и заметил, что на макушку старика упал еще шмат соломы с крыши. Качнув седой шевелюрой, Отшельник мотнулся в сторону и скинул траву с себя. Шмат рухнул рядом, осыпав меня влажной пылью, которую я случайно вдохнул.

Моментально запершило в горле, а сдерживать подступающий кашель оказалось невероятно сложно и аж забулькал. Но Отшельник, казалось, скорее меня самого задушит, чем позволит мне издавать какие-либо звуки.

Медведь же издал рев и, пихнув нашу хижину еще разок, остановился, а затем постепенно двинулся прочь, довольно урча.

— Что это было?? — спросил я, когда ощутил, что мое тело больше никто не прижимает к грязному полу.

— Медведь. Тот самый медведь. Пришел, — Отшельник высунулся в окно и посмотрел вслед гиганту: — и уходит.

Потом он потрогал стену, убедился в том, что хижина еще может простоять некоторое время, выждал еще несколько минут и вышел на улицу почти беззвучно и также вернулся внутрь:

— Вот и первый реальный враг.

Глава 26. Стратегия

— Может быть, нам стоит выработать план защиты? Набить кольев вокруг хижины, выкопать ров, ямы, развесить ловушки и...

— Сделаешь это за ночь, Бавлер? — поинтересовался Отшельник, с любопытством рассматривая клочья шерсти на бревнах и земле. — Пригодится, между прочим, — и закинул с этими словами клочья шерсти обратно в хижину. — Нам надо сперва заняться крышей. Но самое главное — выяснить, что привлекло медведя.

— Ну не я же!

— Нет, не ты. Но вещи, которые ты носишь... хм... вероятно... но нет, если бы это была твоя одежда, то медведь вломился бы к нам в хижину и... а, сумка! — он ткнул пальцем. — Она совсем не соотносится с твоей одеждой!

— Верно, я нашел ее.

— Выброси.

— Нет!

— Выброси ее, Бавлер!

— Нет!!

— Если ты снял ее с тела, то медведь мог прийти на ее запах!

— Но я же просто снял ее!

— Боже, как ты глуп, — схватился за голову Отшельник, — как же ты глуп. Ты хоть нюхал свою сумку?

— Я... нет! Но я ее мыл!

— Пожалуй, есть резон понизить твою сообразительность.

— Так не пойдет! — возмутился я. — Отшельник!

— А ты думал, что показатели не могут пойти вниз? Могут. Просиди месяц на месте. Займись медитацией!

— И что, моя сообразительность вырастет?

— Вниз пойдет, Бавлер! Ты хоть понимаешь, что происходит с людьми, которые ничего не делают целый месяц? Сидят ровно на одном месте и не двигаются?

— Ну...

— Тупеют они, Бавлер, тупеют! Сообразительность, как и ловкость, оттачиваются только постоянными упражнениями! И сила тоже!

— Тише, ну.

— Без сообразительности на базовом уровне ты не сможешь чему-либо научиться дальше. Есть такая точка невозврата. Именно в сообразительности!

— Так, Отшельник, — нахмурился я, — погоди ты с обвинениями. Я понимаю, что возраст, понимаю, что есть какие-то сложности в восприятии молодого поколения, но я же промыл сумку.

— Прокипятить ее надо! Понюхай! От нее же несет!

Я не выдержал, поднял сумку почти к самому носу и понюхал. Сразу же подкатил комок тошноты.

— Фу!

— Теперь ты понимаешь, что надо избавиться от запаха?

— Я даже ушел подальше, все вычистил, бросил куртку и сапог...

— Вот тут ты молодец. И даже не безнадежен. А вот сумку — в котел. Надо кипятить. Необязательно даже чистую воду использовать, можно взять дождевую неотстоявшуюся.

— И пару часов кипятить?

— Ну... почти, — неожиданно улыбнулся старик. — Да, надо подольше, не пять минут. Ладно, ты еще не потерян для общества.

— Общества? Какого?

— Моего, — ухмыльнулся отшельник. — А ты думал, что найдешь здесь еще какое-нибудь общество?

— Ты сам говорил, что есть риски.

— Есть-есть, но пока мы тут одни, так что нам надо выживать.

— Давай по медведю решим, — встрял я с новой темой, чтобы как-то устранить беспокойство. — Мне не очень хочется, чтобы косолапый задрал меня в лесу.

— Весь лес забором обнесешь? — Отшельник присел на землю и снова взялся за крапиву.

— Нет, я действительно хочу обезопасить наше жилище.

— Ров выкопай, — серьезно произнес Отшельник.

— Не смеши!

— А ты растешь в моих глазах!

— Вкруг выкопать ров, чтобы не перелез медведь... да здесь грунт осыплется, да и глубину надо такую, чтобы он не вылез, а это метров пять! И ширину, чтобы не перепрыгнул. Нет уж, давай без рва.

— Бавлер, — Отшельник, который только что собирался начать плести веревку, отложил ее в сторону. — Ты что-то понимаешь в строительном ремесле?

— Есть кое-что в моей памяти, — признался я, ощущая некоторую неловкость. — Но это больше по теории, как-то.

— А-а-а, — протянул старик. — Ну, тогда тебе надо бы практики побольше, но и поучиться