долетела;

Заклевал коршун — да голубя.

Запрягли, взнуздали мне коней беспредела,

А кони понесли — да все прочь от тебя…

Метились мы в дамки, да масть ушла мимо;

Все козыри в грязи, как ни крути.

Отче мой Сергие, отче Серафиме!

Звезды — наверху, а мы здесь — на пути…

Елизавета

У Елизаветы два друга:

Конь и тот, кто во сне.

За шторами вечный покой, шелест дождя,

А здесь, как всегда, воскресенье,

И свечи, и праздник,

И лето, и смех,

И то, что нельзя…

Скажи мне, зачем тогда

Статуи падали вниз, в провода,

Зачем мы стрелялись и шли

Горлом на плеть?

Она положила

Мне палец на губы,

И шепчет: "Делай, что хочешь,

Но молчи, слова — это смерть;

Это смерть…"

И наши тела распахнутся, как двери,

И — вверх, в небеса,

Туда, где привольно лететь,

Плавно скользя.

А там, как всегда, воскресенье,

И свечи, и праздник,

И лето, и смех,

И то, что нельзя;

То, что нельзя…

Бурлак

А как по Волге ходит одинокий бурлак,

Ходит бечевой небесных равнин;

Ему господин кажет с неба кулак,

А ему все смешно — в кулаке кокаин;

А вниз по Волге — Золотая Орда,

Вверх по Волге — барышни глядят с берега.

Ох, козельское зелье — живая вода;

Отпустите мне кровь, голубые снега.

Как мирила нас зима железом и льдом,

Замирила, а сама обернулась весной.

Как пойдет таять снег — ох, что будет потом,

А как тронется лед — ох, что будет со мной…

А то ли волжский разлив, то ли вселенский потоп,

То ли просто господин заметает следы,

Только мне все равно — я почти готов,

Готов тебе петь по-над темной воды;

А из-под темной воды бьют колокола,

Из-под древней стены — ослепительный чиж.

Отпусти мне грехи первым взмахом крыла;

Отпусти мне грехи — ну почему ты молчишь?!

Ты гори, Серафим, золотые крыла —

Гори, не стесняйся, путеводной звездой.

Мне все равно — я потерял удила,

И нет другого пути, только вместе с тобой…

Вот так и вся наша жизнь — то Секам, а то Пал;

То во поле кранты, то в головах Спас.

Вышел, чтоб идти к началу начал,

Но выпил и упал — вот и весь сказ;

А вороны молчат, а барышни кричат,

Тамбовской волчицей или светлой сестрой.

То спасительный пост, то спасительный яд;

Но слышишь, я стучу — открой!

Так причисли нас к ангелам, или среди зверей,

Но только не молчи — я не могу без огня;

И, где бы я ни шел, я все стучусь у дверей:

Так Господи мой Боже, помилуй меня!

ЛЮБИМЫЕ ПЕСНИ РАМЗЕСА IV, 1993

Летчик

Я проснулся, смеясь —

Я спустился вниз, я вернулся назад;

Я проснулся, смеясь

Над тем, какие мы здесь;

Хлеб насущный наш днесь —

Хлеб, speed, стопудовый оклад,

Вдоль под теплой звездой

В теплой избе — странная смесь…

Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко;

Лети над темной водой, лети над той стороной дня;

Неси, летчик, неси — неси мне письмо:

Письмо из святая святых, письмо сквозь огонь,

Письмо от меня…

Белый голубь слетел;

Серый странник зашел посмотреть;

Посидит полчаса,

И, глядишь, опять улетел;

Над безводной землей,

Через тишь, гладь, костромской беспредел,

Без руля, без ветрил…

Но всегда — так, как хотел.

Вместо крыл — пустота

В районе хвоста — третий глаз;

За стеной изо льда,

За спиной у трав и дерев;

Принеси мне цвета,

Чтобы я знал, как я знаю сейчас,

Голоса райских птиц

И глаза райских дев;

Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко;

Лети над темной водой, лети над той стороной дня;

Неси, летчик, неси — неси мне письмо;

Письмо из святая святых, письмо сквозь огонь,

Письмо от родных и знакомых;

Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко;

Лети над темной водой, лети над той стороной дня;

Неси, летчик, неси — неси мне письмо:

Письмо из святая святых, письмо сквозь огонь,

Мне от меня…

Науки юношей

Науки юношей питают,

Но каждый юнош — как питон,

И он с земли своей слетает,

Надев на голову бидон.

На нем висят одежды песьи;

Светлее солнца самого,

Он гордо реет в поднебесье,

Совсем не зная ничего.

Под ним река, над нею — древо,

Там рыбы падают на дно.

А меж кустами бродит дева,

И все, что есть, у ней видно.

И он в порыве юной страсти

Летит на деву свысока,

Кричит и рвет ее на части,

И мнет за нежные бока.

Пройдет зима, настанет лето,

И станет все ему не то;

Грозит он деве пистолетом,

И все спешит надеть пальто.

Прощай, злодей, венец природы;

Грызи зубами провода;

Тебе младенческой свободы

Не видеть больше никогда.

Иерофант

С мерцающей звезды нисходит благодать,

И в полночь возвращается обратно.

Закрытых глаз таинственное братство

Зовет нас в игры странные играть.

Плывет матрос в надзвездной тишине