— Конопля! — непроизвольно вырвалось из груди парикмахера.

И этот возглас вверг бандитов в еще большее недоумение. А уже через десять минут Лешка подравнивал своему бывшему взводному бороду, вслух вспоминая о совместной службе в Афганистане.

На работу в парикмахерскую Звонарев больше не выходил. Виктор Коноплин забрал его к себе.

В банду. Или, как теперь почему-то принято говорить в бригаду.

Эту историю мне рассказал сам Лешка. Но рассказал несколькими часами позже. А сейчас он стоял передо мной с пистолетом в руке…

— Здорово, Женька! — Лешка вдруг опустил свой пистолет и кинулся меня обнимать, тиская в объятиях до хруста в ребрах.

На его глазах даже появились слезы. Хотя, впрочем, мне это могло лишь показаться. Так или иначе, но состоявшейся встрече он был несказанно рад.

— Привет, Леха! — Я с удовольствием отвечал ему, не скрывая своих эмоций.

Утихомирив страсти, я потащил его к себе домой. Усадил в кресло, вытащил из бара бутылку виски и стаканы. Принес из холодильника кубики со льдом. Мы выпили за встречу. Потом — за здоровье. И третий тост: за тех наших ребят, кто не вернулся с афганской войны.

Лешка неторопливо рассказал мне о себе. О том, как окончил после армии курсы парикмахеров в Петрозаводске. Как вскоре победил на каком-то межрегиональном конкурсе. Как переехал жить в Питер, надеясь пробиться здесь в люди. Как попал в бригаду Конопли. Я не судил его строго. Жизнь скотская. Каждый выживает, как может. В последнее время любят говорить о характерных приметах времени. Жестокость — вот главная примета.

Слово за слово, и я поведал армейскому приятелю свою жизненную эпопею. В том месте, где мой рассказ коснулся ночных гонок по Питеру с уходами от преследования красной «ауди» и темно-синей «Daewoo», Лешка посерьезнел:

— В красной тачке был я.

— Ты?!

— А в синей…

— Знаю, — не дал я ему договорить. — Китаец. Его Костыль, падла, ко мне подослал, сука дешевая!

— Так, да не совсем так.

— Не понял.

— Сейчас поймешь, — ответил Звонарев. Он плеснул себе еще виски и неторопливо глотнул, чуть поморщившись. А я сидел и гадал, чем же он собирается меня удивить после всего, что произошло за столь короткое время?

— В темно-синей «Daewoo» действительно находился китаец. Но послал его к тебе не Жорик.

Вот те на! Не по собственной же инициативе желто-мордый меня прикончить хотел! Я ж прекрасно понял, что Сэн является одним из приближенных людей Жорика. И если уж катался он за мной да потом и убить пытался, то исключительно по приказу самого Костыля. И пусть мне мой армейский дружок Звонарев не пустозвонит. Кого он выгораживает? Лагерного волка, Жорика Костыля, которого я знаю как облупленного?

А Лешка выдержал короткую паузу и внимательно наблюдал за моей реакцией. Наверное, все было написано у меня на лице, потому что Звонарев едва заметно улыбнулся и покачал головой:

— Ты мне, конечно, не поверил?

— Нет.

— Тогда скажи, китаец хотел тебя замочить?

— Хотел.

— Какая в этом надобность Костылю? Этот вопрос загнал меня в тупик. Как ни старался, я не мог найти на него ответа. Лично Жорику я ничем не мешал, дорогу ему не перебегал. Да и кто я такой Для него по большому счету? Ну, срок мотали вместе. И что с того? Костыль — вор. А я в зоне был случайным прохожим. Для Жорика лагеря и тюрьмы — образ жизни, идеология, если хотите. А для меня — трагедия всей жизни. И не приведи Господи такому повториться! Хотя перспективы имеются очень даже реальные. Но вернемся к Жорику.

— Нет ему никакой выгоды меня мочить, — высказал я свое мнение.

— А кому это выгодно? — спрашивает Лешка.

— Тварей вообще полно, — говорю я. — Но выдающаяся из них — Витек Конопля. Больше как бы некому.

— Ай, малядес! — воскликнул Лешка на азиатский манер. — Угадал!

— Да, но при чем тут китаец?

— При всем.

— Чего ты жопой крутишь?! — вспылил я. — Говори прямо!

— Не духарись, — осадил меня Звонарев. — Расскажу — обалдеешь. Значит, так. С самого начала. Китаец пролез в организацию Жорика Костыля по заданию Конопли…

— Да иди ты! Действительно — обалдеть можно.

— Не перебивай. Сэн и Витек знакомы очень давно. Еще с Афгана. Китаец был на стороне моджахедов инструктором. Сначала в учебном развед-диверсионном центре под Пешаваром. Затем из Пакистана его перекинули непосредственно в Афган. В окрестности Гардеза. Всех тонкостей я не знаю, но дружба китайца с Коноплей началась там. В Тузели под Ташкентом таможня была, сам знаешь — говно. А Конопля, это было уже после того, как тебя посадили, дважды слетал в Союз с грузом «двести». Так вот, в цинки вместо трупов героин запаивали. Поставку организовывал как раз китаец, а перевозку один хер в полковничьих погонах из Политического управления Туркестанского военного округа. Конопля исполнял обязанности курьера. Два цинковых гроба с наркотой — это по минимуму. Считай. Вскоре полковник на чем-то попался. Дело рухнуло. Коноплю после Афгана задвинули в чирчикский спецназ. Оттуда он и уволился по сокращению.

— Об этом мне известно…

— Но тебе наверняка не известно другое. Китаец перед «духами» проштрафился. Прирезал кого-то из полевых командиров. Тот в пакеты с героином сахарную пудру добавлял. «Духи» Сэна потом два месяца по горам гоняли, как марала. В результате плотно на хвост сели. Так он на Север и подался. Перешел границу в районе Термеза. На участке пятой погранзаставы. Там посреди Аму-Дарьи островок, камышами поросший. И брод.

— А погранцы что, лохи?

— Не в том дело. Застава, да и весь Термезский отряд хронически в некомплекте. Заграждения разрушены, контрольно-следовая затоптана кабанами… Средств на восстановление нет. У них там начальники застав чуть ли не в землянках с женами и детьми живут. Но я не об этом. Сэн, как только на территорию Союза пробрался, в Чирчике Коноплю отыскал. Тот помог ему с документами. Теперь Сэн по паспорту Сергей Даниилович Ким. Кореец. Понял, да?

— Понял. Дальше-то что?

— Дальше — больше. Конопля, как Сэну документы состряпал, так и прижал его. Сдам, говорит, тебя первому постовому. И одновременно работу ему предложил. Бабки-то, на героине заработанные, отмывать надо. Так они и спелись. Потом Витек в Питер перебрался с Лариской — ты уже встречался с ней — и китайца с собой перетащил.

— Да, но как Сэн к Жорику в доверие втерся?

— До идиотизма просто! Жорик ночной клуб открыл. Набирал персонал: барменов, официантов и прочих. А тут китаец подвернулся. Не поверишь, пришел наобум. Представился беженцем. Лапши навешал. Готовить, мразь умеет…

— Умел, — поправил я Звонарева.

— Ну да. Короче, принял его Жорик с испытательным сроком в три месяца. А за это время Сэн в клубе кучу персонала на воровстве переловил. Это ж у нас в крови: сколько ни платят, все равно с работы домой тащим. Кто кусок мяса, кто банку пива. Один из пойманных в бутылку полез. На Сэна с мясным разделочным ножом кинулся. Ну, китаец боевое мастерство и показал. Слегка побуцкал повара. К тому же до Жорика история дошла. Тот жулика уволил. Он где-то ствол раздобыл и пристрелить Сэна вздумал. Да так вышло по случаю, что на глазах у Костыля. Пришлось китайцу убить придурка. Поделом, в общем-то. Но прикол в том, что на Жорика мастерство Сэна произвело неизгладимое впечатление. Авторитет желто-рожего вырос моментально. И стал его Костыль привлекать к другим своим делам. У китайца появился доступ к информации, которая интересовала Коноплю.