Тем не менее он сначала обошел всех своих людей, проверил часовых и только после этого направился к ее палатке. Он вошел без предупреждения, кивком отослав стражу, которые так же молча кивнули ему в ответ.

Она сидела на покрывале из шкур, бессмысленно уставившись на нетронутое блюдо с жареным фазаном, стоящим перед ней. Она даже не взглянула на Роланда, когда тот вошел.

Он сел напротив, у другой стенки палатки.

– Вам это не по вкусу?

Казалось, сначала она не хотела отвечать ему, но затем все же вздохнула и сказала:

– Я уверена, что это очень вкусно.

– Но вы ничего не съели.

– Я не голодна.

– Не слишком-то это любезно с вашей стороны. Это странное заявление привлекло ее внимание, чего он, собственно, и добивался.

– Любезно? – повторила она с удивлением.

– Дело в том, что мой лучший охотник очень беспокоился, чтобы подстрелить для вас фазана. И не просто какого-нибудь фазана, я сказал ему, что это вам не подойдет. Я велел найти для вас короля фазанов, самого огромного из всех фазанов, которые водятся в здешних лесах. И уверяю вас, это был настоящий подвиг с его стороны. Ему пришлось пропустить множество небольших птиц, пока он не встретил этого замечательно фазана. Но вот он здесь, король фазанов, предназначенный только для моей леди, а вы настолько горды, что даже не хотите попробовать ни кусочка. Крайне нелюбезно, – закончил он, печально качая головой.

Она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он правду или это просто очередная глупость, вдруг пришедшая ему в голову. Роланд протянул руку к жаркому и, отломив кусочек, попробовал. Фазан был сухим, жестким и подгорелым с одного бока. Он усмехнулся:

– И вправду король.

– У вас довольно странное чувство юмора, – сказала Кайла, засунув руки под мех, покрывающий ее колени. А потом взглянула на него с опаской, словно не зная, что он еще придумает.

Роланд сделал вид, что обижен.

– Королю фазанов это едва ли показалось забавным, я полагаю.

Тонкая морщинка пересекла ее лоб, взгляд ее был серьезным и печальным. И ему вдруг нестерпимо захотелось развеять ее печаль. У него отчего-то защемило в груди при виде этой морщинки; давно забытая нежность кольнула его в сердце. Роланд попытался придумать что-нибудь, чтобы утешить ее, но прежде, чем он заговорил, Кайла вдруг оттолкнула от себя блюдо и растянулась на меховой подстилке, подложив под голову руку, лицом к нему. Он был так захвачен этим грациозным, изящным движением, что совсем забыл, что собирался ей сказать.

– Почему вас зовут Цербером, милорд?

– А вы не знаете? – уклончиво ответил он вопросом на вопрос, не желая говорить на эту тему.

– Ну конечно, я слышала разные разговоры. Битвы, победы, что-то в этом роде. Но ничего конкретного, что могло бы объяснить это прозвище.

Роланд подтолкнул к ней блюдо с фазаном.

– Ешьте, и тогда, возможно, я скажу вам.

– Возможно?

– Ешьте, – приказал он.

К его немалому удивлению, она протянула руку и оторвала кусочек мяса. Она положила его в рот и, не отрывая взгляда от Роланда, принялась медленно жевать. Проглотила, выжидательно взглянула, чуть наклонив голову.

– Ну?

– Полагаю, – задумчиво начал он, – все дело в том, что адский пес должен быть…

Она оторвала следующий кусок, положила в рот. Он проследил за ним взглядом. Ее губы смущали его, мешали ему сосредоточиться. Он никак не мог решить: напоминали они ему спелые сочные ягоды или бархатистые лепестки розы…

– Злобным, – сказала она без всякого выражения, просто закончила за него фразу, когда он снова потерял нить разговора.

– Безжалостным и упорным, – поправил он ее. Да, именно так. Не знающим жалости и упорным в достижении целей, пусть даже подчас дьявольских и бесчеловечных. Безжалостным к врагам. Роланд чуть тряхнул головой, вновь собираясь с мыслями. – Генри так прозвал меня.

По ее реакции было видно, что его слова произвели на нее сильное впечатление. Она чуть вздрогнула, взгляд ее светлых, серебристых глаз потемнел, он уловил мелькнувшую в них горечь. Губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– Так, значит, – она отправила в рот еще кусочек, – вы преданный пес короля?

Он спокойно улыбнулся, чтобы показать, что она нисколько не оскорбила его этим вопросом.

– Можно и так сказать.

– Комнатная собачка? – Ее глаза ярко сверкнули; фазан исчезал с завидной быстротой.

– Нет, – голос его прозвучал несколько угрожающе. – Охотничий пес.

Он увидел, как она бросила быстрый взгляд на его горло, на котором осталась отметина от ее кинжала в ту ночь, в гостинице.

– И вы охотитесь на невинных.

– Я служу своему сюзерену.

– Так, значит, у вас нет своей воли, вы послушны воле хозяина.

– У вас острый язычок и не менее острый ум, миледи, но, боюсь, здесь вы ошибаетесь. Я сам себе хозяин. Я выбрал эту службу только потому, что она может дать мне то, что я хочу.

Она перестала жевать и внимательно посмотрела ему в глаза.

– И что бы это могло быть?

Он колебался, не желая открывать перед ней душу, говорить о самом сокровенном. Ведь она явно слишком низкого мнения о нем и может сразить его одним-единственным, точно подобранным острым словцом.

– Ничего такого, что могло бы быть вам интересно, леди Кайла.

Она закончила есть, облизала пальцы, продолжая наблюдать за ним, а затем полностью растянулась на своей меховой подстилке, откинувшись навзничь.

– Ну что ж, пес, ты заставил меня поесть. Теперь доволен?

– Завтра, возможно, вы получите королеву фазанов.

– Хорошо. – Она приподняла голову, внимательно разглядывая кончики пальцев на ногах, вылезшие из-под накидки из шкур. – Наверное, ей лучше оказаться на моей тарелке, чем прожить остаток своей жизни в одиночестве. Как вы считаете?

Из всех ее слов именно эти ранили его больней всего. Он знал, что она говорила о себе, но это в полной мере относилось и к нему тоже.

Роланд взял блюдо и поднялся.

– Выспитесь хорошенько, леди Кайла. Завтра будет тяжелый день.

Он вышел из палатки, ни разу не оглянувшись.

Все последующие дни пути они ехали очень быстро, особенно когда миновали низинную часть с ее туманами. Маленькая армия повсюду вызвала повышенный интерес местных жителей. Где бы они ни проезжали, люди высыпали на улицу, показывали на них пальцем, сбегались, чтобы поглазеть, а затем и обсудить, строя всевозможные догадки.

И, конечно, Кайла не могла остаться незамеченной: единственная женщина, с гордо поднятой головой, распущенными по плечам волосами, в летящей за спиной накидке. Веревка от ее связанных рук, тянущаяся к лошади Роланда, вызывала особенный интерес. Он сделал это, почти ненавидя себя, но ему очень не хотелось, чтобы она ускользнула от него теперь, когда они уже так близко от цели. Интуиция подсказывала ему, что, если она захочет от них ускакать на этом жеребце, быстром, как ветер, легкая, искусная наездница имеет все шансы обогнать любого из них, и Роланд не хотел рисковать, проверяя свои подозрения. Он связывал ей руки утром и развязывал только вечером, когда они разбивали лагерь.