Ида проследила за направлением ее взгляда.

– Идем, – с внезапной решимостью сказала она. – Я хочу, чтобы ты увидела, что лежит за стенами замка. В это время года хорошая погода – дар, которым не следует пренебрегать. Кроме того, я не хочу, чтобы ты считала себя пленницей.

В глубине души Махелт что-то отозвалось, когда Ида произнесла слово «пленница». Ее подташнивало от одиночества при мысли, что Уилл – заложник короля, родители далеко в Ирландии, а Гуго уехал в Йоркшир. Стены строят для защиты, но в них можно и заточить.

– С радостью, матушка, – ответила девочка.

– Благослови тебя Боже, дитя! – Ида обняла ее.

Велев служанкам продолжать работу, Ида послала в конюшни, чтобы оседлали лошадей. К графу отправили мальчика с известием, что графиня берет Махелт на прогулку, желая показать ей окрестности, и очень скоро женщины проскакали рысью под подъемной решеткой и поехали вдоль озера. Обе были надежно закутаны в теплые плащи и сидели на лошадях по-мужски, как на охоте, а не в дамских седлах, что было бы уместно в официальной обстановке.

– Давно я этого не делала, – с сожалением произнесла Ида. – О да, слишком давно.

Махелт крутила головой, наслаждаясь тем, что скачет по лугам и полям, а не просто глядит на них со стен замка.

– Дома… то есть прежде чем выйти замуж, я ездила верхом почти каждый день.

Возможно, Ида и обратила внимание на оговорку про «дом», но виду не показала.

– С матерью?

– Иногда, но чаще с братьями или отцом. Мы вместе осматривали наши владения. Приятно было дышать свежим воздухом, да и лошади не застаивались.

Глаза Иды лукаво сверкнули.

– У нас лучшие лошади в Англии, – заметила она. – Мне бы не хотелось, чтобы они застоялись из-за недостатка регулярных упражнений.

Ида и Махелт въехали в парк и перешли с рыси на легкий галоп. Чащи, подрост и редколесье давали приют оленям и пестрели широкими травяными дорожками, которые помогали охотиться на зайцев, создавая при этом разнообразие ландшафта. Исполненные радости, женщины пустили лошадей во весь опор. Махелт наслаждалась ощущением скорости, ветра, бьющего в лицо, распластавшейся в скачке кобылы, из-под копыт которой летели комья земли. Щеки Иды раскраснелись, и внезапно она рассмеялась высоким звонким смехом, принадлежавшим намного более молодой женщине.

У ручья с прозрачной, как янтарное стекло, водой они спешились, чтобы напиться, зачерпнув воду ладонями. Подолы их платьев потемнели, коснувшись края воды, а костяшки пальцев покраснели от пронзительного холода. Сопровождающие их грумы держались позади и переглядывались, отчего Ида и Махелт захихикали.

– Ах, – сказала Ида, – надо вернуться сюда летом с рыболовными лесами и корзиной для пикника.

Махелт пылко согласилась. Она с нежностью вспоминала подобные дни в Хэмстеде и Кавершеме, когда отцу удавалось ненадолго отвлечься от своих обязанностей.

За границами оленьего парка Ида показала девочке темные поля плодородной пахотной земли, которая скоро будет засеяна яровой пшеницей. Небо было широким, пустым и, казалось, простиралось бесконечно, и Махелт невольно испытала благоговение. Она привыкла к великолепию гор и пылающим коронам закатов за валлийскими холмами, но этот прохладный восточный свет обладал царственным величием. Бескрайние просторы земли и неба заставили ее осознать всю силу семьи, в которую она вошла. У них не так много замков или рыцарских наделов, как у ее отца, у них нет провинции в Ирландии или поместий в Нормандии, но у них много щедрой и плодородной земли. У них есть прибрежные владения, богатые рыбой, соляными промыслами и торговыми портами. Ида рассказала Махелт о доходах от выращиваемой пшеницы и их важности для экономики хозяйства. Она показала девочке табун кобыл с конного завода, превосходных боевых коней, коров, свиней и домашнюю птицу.

– Тебе не придется всю жизнь прясть и ткать в женской комнате, – заверила Ида. – В поместье тоже много забот.

В ее голосе прозвучала жесткая нотка, которая заставила Махелт задуматься, довольна ли Ида своим уделом. Она знала, что свекровь когда-то была любовницей старого короля и жила при дворе. Жизнь, которую графиня вела сейчас, настолько отличалась от прежней, что привыкнуть к ней, наверное, удалось не сразу.

Когда они вернулись во Фрамлингем, Махелт обнаружила, что от отца прибыл гонец с письмами для графа и письмом для нее. К письму прилагалась вышитая сумочка с мотком красной шелковой ленты для волос и серебряной маркой. Подарки, однако, должны были подсластить новость, от которой Махелт резко опустилась на скамью и закрыла рот рукой.

– Что случилось? – Ида поспешно села рядом.

Махелт горестно покачала головой:

– Король взял в заложники еще и моего брата Ричарда… перед тем, как они отплыли в Ирландию. – Девочка подняла на свекровь разъяренный взор, полный слез. – Король Иоанн считает моего отца предателем, но он не предатель, не предатель!

– Ну конечно нет! – Ида обняла Махелт. – Ах, милая, здесь, должно быть, ошибка.

– Почему он так поступает? – Махелт дрожала от отвращения. – Он не вправе отнимать моих братьев. Я его ненавижу!

– Тише, тише. Все будет хорошо. – Ида оглянулась на служанок и молча дала понять, чтобы не болтали за пределами женской комнаты.

Графиня была в ужасе. Впрочем, вполне естественно, что Иоанн забрал старшего сына Маршала. Роджер сказал, что король имеет на то право, а Уильям Маршал ходит по краю пропасти из-за своих нормандских земель. Но отнять и второго сына… Это за гранью допустимого. Иоанн не хотел, чтобы Маршалы отправились в Ирландию, но отец Махелт не послушал его и уехал. К чему это все приведет? Господь всемогущий, ведь это может отразиться и на ее собственной семье! Что, если Иоанн пожелает забрать и ее сыновей?

– Нет, не будет, – произнесла Махелт сквозь сжатые зубы. – Все никогда не будет хорошо!

– Идем, – сказала Ида. – Ты ничего не можешь поделать, но если попросишь помощи Господа, он обязательно прислушается.

Махелт позволила Иде завести ее в часовню, где всего несколько коротких недель назад она выходила замуж. Девочка смотрела на раскрашенные колонны, на свечи, горящие на алтаре, на статую Девы с младенцем Иисусом, который улыбался сверху вниз бессмысленно и безмятежно. Если бы Господь действительно нас слушал, подумала Махелт, Он поразил бы Иоанна молнией. И еще Господу часто нужна рука человека, чтобы претворить Его планы в жизнь. Правильно, наверное, говорят, что Господь помогает тем, кто сам не плошает.

* * *

– Я слышал о вашем брате. Сочувствую, – произнес Гуго.

Махелт покачала головой, глядя, как Трайпс обнюхивает тропинку перед ней.

– Не знаю, почему король так поступает с моей семьей. Это несправедливо и нечестно.

Девочка потерла руки. Снова похолодало, но небо было ясным и бескрайним. Они гуляли бок о бок в саду у западной стены замка. Гуго исполнил свой долг и вернулся сегодня утром, через три дня после того, как Махелт получила известие о судьбе Ричарда.