Камень приподнялся. Зауру подсветили фонариком снизу, сам он сверху подсвечивал, и пришлось опять ползком забираться под камень. Делал он это обычно вперед ногами. Неудобно было и так, и эдак, потому что вперед ногами приходилось спускаться, ложась на спину. Но все же, пользуясь гибкостью своего тела, Снайпер проскользнул под камень без проблем.

— Эмир Абдулмалик у себя? — спросил он дежурного, хотя сам отлично знал, что эмир должен быть у себя в комнате-гроте, отделенном от общего помещения деревянной дверью и пятиметровым коридором, преодолевать который даже ему, Снайперу, не самому высокому человеку в джамаате, приходилось наклонившись. Коридор не долбили, а копали между двумя скалами, и со всех четырех сторон остались только камни, которые тоже пробовали долбить, но немец, приложившись к скале ухом, послушал, как звучат удары, и запретил дальнейшую работу. Скала могла рассыпаться. Рядом с комнатой-гротом эмира располагался второй грот, побольше размерами. Его Бахтияров приказал приспособить под склад. Там хранилось все оружие джамаата, продукты питания, и там же стояла дизельная электростанция.

— Должен быть у себя, — сказал дежурный, усаживаясь на ящик, покрытый овечьей шкурой. Раньше здесь находились три ящика и три шкуры, на которых можно было лежать. Но однажды лежа дежурный заснул, и Бахтияров приказал ящики вместе со шкурами убрать. Дежурный мог теперь только сидеть и сидя прикладываться глазами к окулярам перископа.

— Кто передо мной пришел?

— Джавад привел какого-то имама. По приказанию эмира. Они к нему отправились. И ты поспеши, а то потом Бахтиярову тебя и выслушать будет некогда.

Снайпер поспешил. Он не опасался, что эмир Абдулмалик будет занят, а просто из интереса. Эмир вроде бы не был фанатически верующим человеком. Зачем же он пригласил сюда, в «нору», имама? А если имам выдаст?

Впрочем, Абдулмалик сам был человеком думающим и не делающим поспешных шагов. Если пригласил, значит, ему это было необходимо. Но интерес у Снайпера проснулся, и он поспешил, подсвечивая себе в проходах полицейским фонариком. Аккумуляторы своего фонарика он предпочитал поберечь. А в полицейском наверняка даже не аккумуляторы стоят, а простые батарейки. Отслужат свое, можно будет их выбросить.

Все помещение, занимаемое джамаатом, было невелико, и Заур быстро дошел до грота эмира. Каково же было удивление Снайпера, когда он еще из коридора увидел, чем занимается имам. Священник, закатав рукава одежды, ковырялся испачканными маслом руками в дизельном двигателе электростанции. Сразу вспомнилось, что эмир сказал по телефону. Должны были привести механика, который посмотрит электростанцию. Правда, он не говорил, что механик этот будет имамом, но кто сказал, что имам не был в какое-то время, до того как посвятил жизнь Аллаху, механиком. Наверное, не все забыл, что знал.

Эмир стоял рядом. Между ним и механиком располагалась керосиновая лампа. Увидев подошедшего Снайпера, эмир выпрямился, приветственно кивнул и, второй раз кивнув, указал на дощатую дверь в свой грот. И сам молча двинулся первым. Снайпер прошел за ним.

— Рассказывай, что и как там было, — едва слышно потребовал Бахтияров.

Снайпер начал рассказывать. Точно так же приглушая голос. Подумал, что эмир не желает, чтобы посторонние слышали, о чем здесь идет разговор. Говорить Заур старался коротко, опуская подробности, но все же связанно, чтобы все было понятно, умышленно не заостряя внимания на своих действиях. Знал, что Бахтияров терпеть не может хвастовства. А если вопросы возникнут, эмир сам спросит.

— Полицейская рация… — начал было эмир, когда Снайпер закончил речь. Но тут же вспомнил: — Ах да… Я распорядился. Минеры снимут аккуратно и принесут. Если работает от автомобильного аккумулятора, то и аккумулятор принесут. Ты не остался им помочь?

— У меня день был нервный… — оправдываясь, ответил Снайпер. — Не догадался.

— Ладно. Тогда иди отдыхай. Я пока помогу механику. Ты молодец, очень хорошо себя показал. Многие считают, что ты только с винтовкой умеешь управляться, но ты и без винтовки отличный боец. Я рад, что ты со мной. Спасибо тебе. Иди.

— Эмир, тетушка Аймагуль просила передать вам угощение. Правда, она не знала, сможет ли меня увидеть на обратной дороге, и потому передала по пути туда, и все уже остыло. Но она вкусно готовит. А пирог с курицей можно и холодным есть, — он протянул эмиру пакет, приготовленный тетушкой Аймагуль. Что при передаче пакета имя эмира Абдулмалика даже не упоминалось, Снайпер не сказал. Он считал, что это подразумевалось, поскольку пакет был большой и наполнен продуктами, которых одному Зауру хватило бы на две недели.

— Спасибо. Иди отдыхай.

Снайпер ушел на свое место в большой грот, где располагался весь джамаат. Ящиков на всех не хватало. Многие спали просто на голом камне. Естественно, бросив на него кто одеяло, кто овечьи или козьи шкуры грубой выделки, а то и вовсе невыделанные. Здесь было только двое дощатых нар, сооруженных в два этажа еще немцем. Нижние нары немец сделал для себя. А после его смерти их занял, ни с кем не посоветовавшись, Снайпер. И если на ящики, стоящие у стены, когда хозяина лежанки не было в «норе», мог улечься любой, то нары Снайпера никто занимать не смел. Так он сразу себя поставил, что с ним считались. Усевшись на свои нары, Заур привычно уложил под подушку, сделанную из старого армейского бушлата, пистолет, повесил на гвоздь, вбитый в перекладину стоек, свою куртку, туда же повесил и рюкзак, разулся и лег. Ему казалось, что уснуть он должен сразу, как только закроет глаза, — так устал. Но сон никак не шел. Вспоминалось в деталях все от начала до конца. Даже то, как он выходил из «норы», почему-то вспоминалось и вертелось перед закрытыми глазами. Наверное, подводили нервы. А снайперу необходимо иметь крепкие нервы. Значит, следует заставить себя заснуть. С этими мыслями он в самом деле заснул. Заснул и даже не слышал, как подошел к нарам эмир Абдулмалик, посмотрел на него и даже руку протянул, чтобы коснуться плеча, но передумал, сам взял рюкзак, вытащил из него аккумуляторы для ночного прицела и зарядное устройство, рюкзак повесил на место, еще раз глянул на Снайпера и ушел…

* * *

Снайпер проснулся часа через три. При постоянном круглосуточном проживании в темноте легко теряется ощущение времени, без солнечного света, как правило, люди перестают различать, когда день, а когда ночь, и Снайпер ощущал это на себе постоянно. Такое положение вещей ему не нравилось, и он предпочитал придерживаться определенного расписания. При неверном и колеблющемся свете масляного светильника, решив проверить, который час, Снайпер сунул руку в карман своей куртки, вытащил телефон, чтобы посмотреть, сколько он спал, а заодно обратил внимание, что слабо заряжен аккумулятор, и он решил подняться, чтобы проверить, можно ли подзарядить батарею. Если имам отремонтировал дизельную электростанцию, то следовало зарядить аккумуляторы, хотя в другом кармане у него имелось два полицейских телефона, и позвонить при необходимости всегда можно было бы с них. Тем более что на счету этих трубок наверняка были деньги. Зачем тратить свои деньги, вернее, деньги отца, которых у пенсионера и так не хватает, тем не менее, он всегда кладет определенные суммы на номер сына, чтобы тот имел возможность связаться с родными. Но свой телефон должен быть всегда заряжен. Отец знает только этот номер и звонить будет только по нему.