Сьюки и ее спутницах, когда его разбудил резкий стук в дверь. Четыре быстрых удара. Мадлен.

Легкое чувство беспокойства шевельнулось в нем. Он сделал что-нибудь не так прошлой ночью? Что-нибудь достойное вины? Эта мысль наполнила его раздражением, и он нахмурился, когда, спотыкаясь, подошел к ней и открыл дверь. Как может что-то, связанное с Сьюки Годейн, быть неправильным?

Мадлен с облегчением улыбнулась, глядя ему в глаза.

— О Хью, ты здесь! Когда я увидел твою лодку в гавани, то подумала, что с тобой, возможно, что-то случилось прошлой ночью. Ты в порядке? Ты ужасно выглядишь, — добавила она, скорчив гримасу. — Тебе что-нибудь нужно, любовь моя?

— Нет, спасибо, Мадлен. Я просто. Прошлой ночью у меня было небольшое приключение, и я не знаю, почему, но…

— Что случилось с твоими руками, Хью? Ты весь порезан, и она наклонилась в сторону и нахмурилась, глядя на его голову: — У тебя не хватает куска волос. На самом деле несколько кусков. Чем ты занимался?

— Что? О, я не знаю, — Хьюберт почесал волосы. — Может быть, я упал по дороге домой прошлой ночью. Я был в замешательстве.

— В замешательстве? Хьюберт, что с тобой? У тебя странные глаза. Ты ведь не пьян, Хью?

— Нет, я не пьян, — возмутился Хьюберт, — Это первое, что приходит утром.

— Хьюберт, уже за полдень! Все остальные рыбаки уже несколько часов как ушли. Какое приключение у тебя было?

— Ну, я пошел к скале, и там не было ведьм, но вместо них там были эти девушки, Мадлен… — Хьюберт медленно скользнул спиной вниз по дверному косяку и сел на ступеньку.

— Девушки, Хьюберт? — Лицо Мадлен было непроницаемым.

— Четыре дамы танцевали. Видела бы ты их! Они были похожи на ангелов, и пение, Мадлен, было невероятным. Это не было похоже ни на что, что я когда-либо слышал, это было навязчиво, это… — Он неопределенно помахал руками.

— Волшебно? — осторожно предположила Мадлен.

— Да, волшебно… они были так прекрасны… самые красивые девушки, которых я когда-либо видел…

Хьюберт смотрел куда-то вдаль, а перед его затуманенным взором плясали образы женщин. Его глаза начали закрываться.

Правая бровь Мадлен медленно изогнулась, пока ее лицо не превратилось в маску более спокойного, гневного вопроса.

— Самые красивые? — спросила она с опасным спокойствием.

— Одна из них, — пробормотал Хьюберт, — Ты не можешь себе представить, какая она была великолепная…

— Уверена, что не могу, — холодно сказала Мадлен, — и ты говорил с этими женщинами, не так ли?

— Да, конечно. Я заснул, но когда проснулся и увидел, как они танцуют в свете скал, я окликнул их, и мы заговорили. Ну, я говорил в основном со Сьюки Годейн, полагаю…

— Сьюки? — Лицо Мадлен превратилось в маску ужаса.

— Да, а что? Ты ее знаешь? — нетерпеливо спросил Хьюберт.

— Нет, это просто самое нелепое имя, которое я когда-либо слышала, — Мадлен задохнулась от смеха, а затем взяла себя в руки. — У тебя не было порезов на руках и волос, когда ты проснулся прошлой ночью, Хьюберт?

— Господи, я не могу вспомнить! Какое это имеет значение?

Мадлен взяла себя в руки и заправила волосы за уши, когда поднявшийся ветер начал обдувать ее лицо.

— Ты узнал этих женщин, Хью? Ты когда-нибудь видел этих удивительно красивых женщин с их волшебным пением и танцами до вчерашнего вечера?

— Нет, ни одну из них.

В этот момент Мадлен протянула руку, чтобы проверить температуру его лба, и он раздраженно отпрянул.

— Я не болен, — проворчал он.

— Нет, не болен, дорогой, — мягко сказала Мадлен. — Ну, тогда, Хью, я думаю, будет лучше, если в будущем ты будешь держаться подальше от Скалы Ведьм. Ты сделаешь это для меня, любовь моя? Ты обещаешь?

— Что? Нет, Мадлен! Я возвращаюсь сегодня вечером. Я пообещал Сьюки, что так и сделаю. Я должен встретиться с ней не позже полуночи.

Рот Мадлен удивленно шевельнулся, но на мгновение из него не вырвалось ни слова. Затем она громко сказала:

— Ты сошел с ума, Хьюберт? Ты не можешь туда вернуться! Эти женщины — ведьмы!

— Что? — Хьюберт посмотрел на нее, как на идиотку: — Не говори глупостей!

— Волшебное пение? Танцы вокруг Скалы Ведьм? Ты, без крови и волос, сидишь здесь в оцепенении, полусонный посреди дня! Ты выглядишь как наполовину остриженная овца и только что сказала своей невесте, что встретил самых красивых женщин, которых когда-либо видел! Ты что, с ума сошел, Хьюберт? Встреча в полночь? Ну нет, — саркастически заметила она, — Это совсем не звучит жутко или зло. Сегодня ты не вернешься на этот дурацкий камень. Я запрещаю тебе!

— Не будь смешной, Мадлен, — Хьюберт протянул руку, чтобы поймать первые капли дождя, которые начали падать, когда облака сомкнулись. — Эти женщины были ближе к богиням, чем к ведьмам. Кроме того, я дал обещание! Я намерен держать его. И вообще, кто ты такая, чтобы мне что-то запрещать?

— Я твоя жена! Или буду, если ты выйдешь из этого ступора и подстрижешься. Ты тоже давал мне обещания, Хьюберт. Что из этого?

— Я не знаю, Мадлен, — сказал Хьюберт, его голубые глаза были черными и рассеянными, — тебе было бы все равно, если бы я их нарушил? Не могла бы ты перестать читать достаточно долго, чтобы заметить это? По крайней мере, я знаю, что Сьюки любит меня. Когда дело касается тебя, я никогда не знаю, о чем ты думаешь. Иногда мне кажется, что ты была бы так же счастлива и без меня.

У Мадлен от удивления отвисла челюсть.

— Я согласилась выйти за тебя замуж, Хьюберт, — сказала она, и на ее бледных скулах проступили два ярких пятна, — Разве это не указывает на определенную степень привязанности?

— Привязанности? — Хьюберт рассмеялся: — Это то, что ты предлагаешь мне, Мадлен? Привязанность? Сьюки страстно любит меня!

— Неужели, Хьюберт? — прорычала Мадлен. — И что же могло случиться прошлой ночью, что заставило тебя так подумать?

— Она так сказала!

— Боже милостивый, какой же ты дурак!

— Может быть, я дурак! — крикнул Хьюберт, вскакивая на ноги. — В конце концов, я планировал жениться на женщине, которая может предложить мне только любовь, которая едва позволяет мне прикасаться к ней и которая предпочитает проводить время, уткнувшись носом в книгу или вязание носков, чем со своим чертовым женихом! Теперь, когда я знаю, что такое настоящая любовь, мне интересно, заботишься ли ты вообще обо мне!

Мадлен сделала неуверенный шаг назад и сложила руки на груди, дождь теперь шел непрерывно, тяжелые капли пропитали ее платье и прилипли к волосам. С побережья зловеще прогрохотал гром, и Хьюберт вдруг посмотрел на