Она не собиралась тратить силы и время на осмысление этой ситуации, однако между делом, в какой-то степени «само собой», сформировалось подобие гипотезы. Женщина всегда чувствует, когда вызывает интерес у мужчины. Понимая это на подсознании, она начинает ждать с его стороны определенных шагов, определенных усилий, и если этого не происходит, зачастую в нетерпении сама проявляет инициативу. Не всегда мужчина добивается этого сознательно, иногда – тоже на инстинкте. Потому что этот путь порой намного выигрышнее, чем прямое ухаживание.

Когда мужчина симпатичен женщине, а женщина – мужчине, их желания приходят в единый ритм. Кайндел тянуло к этому мужчине, хотя она вовсе не рассматривала Рейра как возможного спутника жизни, на время или навсегда. Движение души – начать разговор первой, объясниться, проговорить все от и до. Этой настоятельной потребности противостояли соображения разума. Девушка помнила, зачем она привезла сюда адепта Круга и чего хочет от него добиться.

– Я не думаю, что Ан Альфард когда-нибудь действительно решит отдать приказ на твое уничтожение.

– Брось, когда моя опасность для Круга станет больше, чем предполагаемая польза в случае, если я одумаюсь, он спокойно отдаст приказ.

– Отнюдь. Ты – единственный нормальный специалист своего профиля, откуда взять другого?

– Опять же, слабо в это верю. Меня никто не учил, все то, что умею я, может уметь и кто-то еще. Гроссмейстеру логично было бы искать такую же, как я.

– Почему ты думаешь, что он не ищет?

Она усмехнулась ему в ответ.

– Уверена, что ищет. Но безуспешно.

– Как я понял, о твоих профессиональных достоинствах живо догадался и местный правитель. Видно, как он внимателен к тебе.

– Да, я ему помогала. Иедавана втянули в борьбу за престол, хотя он сперва не думал о короне.

– Это он тебе так говорил?

– Он не говорил. Но мне иногда достаточно просто посмотреть на человека, чтоб понять, чего он хочет.

– Почему же тогда он продолжает эту борьбу?

– Потому что иного выхода у него нет. Он изначально считался одним из самых вероятных претендентов на трон, потому его решили убрать с дороги. Для надежности. И уберут, если он хоть немного сдаст позиции.

– Понимаю, – Рейр попробовал чай. – Он для этого собирается поднимать армию?

– Разумеется. Не собирается, а уже поднял. Я не знаю подробностей, но ощетиниться во все стороны оружием оказалось единственным способом не допустить начала военных действий.

– Разумно. Мужик обошелся даже без превентивного удара. Но в предвыборной гонке он теперь участвует, так?

– Приходится. «Предвыборная гонка…» Здорово…

Подойдя к окну, Кайндел высунулась, подставила лицо ветру, ароматному и теплому, с удовольствием вдохнула, зажмурилась. Солнце медленно сползало к горизонту, там, внизу, в долине уже начинался вечер, здесь же, на головокружительной высоте замковых стен, солнце пока еще светило вовсю. На полях крестьяне заканчивали работать, пастухи гнали стадо к деревне, пейзаж дышал успокаивающей патриархальностью и символической незыблемостью традиций.

Когда Рейр ушел «к себе», она, для верности взглянув на часы, вынула два артефакта, налила в пиалу из прозрачного стекла холодной воды, поставила свечи и бросила в воду уголек из камина (хотя в замке имелась вполне полноценная система центрального отопления, камины все равно топили – для уюта и красоты). Облако мгновенно поднявшегося пара зафиксировали огненные язычки, и в нем проявилось лицо – непонятно, чье, слишком смазанными были очертания. Но девушка-то знала, с кем говорит.

– Мне твой ход кажется непонятным, – сказал Один.

– Естественно, потому я и просила карт-бланш.

– У тебя есть какие-то планы на этого молодчика, которого ты прихватила с собой?

– Именно так.

– Ладно. – Глава ОСН помолчал. Кайндел казалось, что она чувствует его дыхание. – Эйв связался со мной недавно, сообщил, что они нашли лагерь бандитов именно там, где ты сказала. Так что молодец, угадала.

– Я не гадаю. Никогда.

– Ну да, конечно. Узнала… Расскажи-ка, что там у Иедавана творится?

– Не все так гладко, как хотелось бы.

– А поподробнее?

– А на «подробнее» меня уже, боюсь, не хватит. Ты же помнишь, у меня сегодня получился аж двадцатидвухчасовой рабочий день. Из-за разного хода времени в двух мирах. Я уже слабо соображаю, если честно.

– Ладно. Я подожду завтрашнего вечера. Одно прошу тебя помнить – мне нужно, чтоб твой названый брат стал королем. Все равно как.

– Ясно, – девушка непроизвольно зевнула. – Неважно как, но я должна это обеспечить. Поняла. Сделаю все, что в моих силах. Но до войны доводить не хотелось бы.

– Ни в коем случае! Я все-таки рассчитываю на его помощь. Войсками и магами.

– Местные маги будут на нашей территории малоэффективны. Они к другим условиям привыкли.

– Не говори ерунды. Маги и в Арктике маги. Тем более с нестандартными для нашего мира идеями. Работай, Кайндел, работай. Ты прекрасно знаешь, какой результат нужен…

– Да уж…

– Вот и работай. У тебя три дня.

– Четыре или пять местных.

– Тем лучше. Времени навалом. Давай.

Парок рассеялся, вместе с ним рассеялось и ощущение присутствия в комнате человека. Собственно, на подобного рода связи всегда требовалось разрешение правителя, потому что заклинание задействовало местный источник и тревожило местные системы магической безопасности. Но Иедаван, разумеется, позволял названой сестре и много больше, чем использование энергетических запасов его области, и здесь проблем не возникало. Наоборот, там, где она строила заклятие, опираясь только на свой опыт и свою силу, контакт получался слабый, едва ощутимый. Здесь – почти полный эффект приватной беседы с человеком, находящимся на самом деле далеко за гранью этого мира.

Укладывая артефакты обратно в коробочку, курсантка лениво размышляла о том, что данное ей задание далеко выходит за пределы ее профессиональных обязанностей. Все-таки она не политик, переговоры – не ее стихия. Если ей и удастся чего-то добиться от Иедавана, то лишь потому, что и ему самому нужна помощь.

Усталость, которую еще минуту назад она чувствовала далеко не так остро, внезапно оглушила ее, запорошила песком глаза, а тело не просто одеревенело – застонало, будто измятое под прессом. Девушка замечала, что после того преобразования, которого она добилась с помощью печати Муавия, ее выносливость увеличились чрезвычайно и потребность в сне значительно снизилась. Но уж не настолько, чтоб почти сутки заниматься работой, требующей постоянного напряжения, и не устать.

«Ну и ладно, – подумала она, заползая под одеяло. – Зато здесь не будет побудки…»