– Поначалу было трудно, – ответил Тимоти, – теперь уже нет. Я привык к ним, а они ко мне. При первом прямом разговоре с ними мне не позволили даже видеть собеседников из опасения, что я сочту их чудовищами. – Он пожал плечами. – Многие из них и в самом деле чудовища, как были ими, так и остались. Но при личных встречах с ними я больше не содрогаюсь, как и они не содрогаются при встречах со мной. Когда я работаю с ними, то сохраняю душевный комфорт и даже испытываю удовольствие.

Волк встал с пола и, подобравшись к Буну вплотную, положил морду ему на колени.

– Он все-таки просится, – сказала Инид.

– Кажется, да. Пойду открою ему дверь.

– Не надо. Я его выведу. Заодно и сама хлебну глоток свежего воздуха. Здесь душновато. – Она шепнула что-то волку на ухо, и тот с готовностью последовал за ней. – Я скоро вернусь. Глоточек воздуха, и обратно.

Бун прочел волку наставление:

– Будь сознательным зверем. Ни на кого не нападай. Веди себя прилично. И не поднимай гама.

Как только Инид с волком вышли из гостиной, Хорас вновь прошествовал к бару за бренди.

– А не хватит тебе? – попытался остановить его Тимоти. – День еще далеко не кончился…

Эмма вспылила и накинулась на брата:

– Тебе непременно нужно унижать его? Мало тебе было унизить его, когда ты забирал нас сюда, так ты и теперь не можешь остановиться! Ты говоришь с Хорасом, в точности как Бун с волком. «Веди себя прилично», – сказал Бун. Но одно дело зверь, а другое – человек!

– Я действительно говорил Хорасу то же самое, – согласился Тимоти. – Это входит в условия соглашения. Не мог же я бросить тебя там в бесприютной глуши, а переселяться без него ты не пожелала. Только после переговоров с советом центра…

– Хорас беспокоится о Конраде и других роботах, – сказала Эмма невпопад. – Он очень к ним привязался.

– Пустить сюда еще и банду роботов? На это совет категорически не пошел. Да они и сами не согласились бы на переселение. Здесь им было бы не по себе. А там, на воле, они чувствуют себя прекрасно. Выбрали большой участок девственной прерии, поднимают целину, думают выращивать продовольствие для нужд центра…

Хорас, не обращая внимания ни на что, подливал себе в стакан бренди. Эмма приблизилась к нему и, взяв под локоть, предложила:

– Слушай, зачем нам оставаться с теми, кто нас оскорбляет? Пойдем наверх. Может, сумеешь вздремнуть?

Хорас без возражений двинулся к лестнице. Бутылку бренди он прихватил с собой.

Когда они удалились, Тимоти произнес смущенно:

– Приношу присутствующим извинения за неподобающую семейную склоку. В том ли, в другом ли варианте она повторяется почти ежедневно. Но ведь я сказал Эмме чистую правду. Я не мог оставить ее за стеной. Пришлось изрядно попотеть, чтобы совет смилостивился и пустил сюда не только ее, но и Хораса. Тот досаждал городу своими выходками месяца три, если не больше.

– Если вас беспокоит, что подумали мы с Буном, – отозвался Коркоран, – то смело выкиньте это из головы. Хорас демонстрировал нам себя во всем блеске еще в Гопкинс-Акре, так что ничего для нас неожиданного не произошло.

– Центру очень повезло с этими роботами, – сменил тему Тимоти. – Они помогут снять всякие продовольственные трудности. Обзавелись двумя паровыми двигателями, смастерили многокорпусные плуги. Вспахали и взборонили несколько тысяч акров земли. Через год будут получать со своих полей тонны продукции…

Коркоран сменил тему еще раз:

– Вы рассказывали, что, вылетев из Гопкинс-Акра, сделали посадку на Земле близ монастыря и решили осмотреть его. Но я никак не пойму: кто переместил монастырь вместе с вами на эту планету?

– Должно быть, бесконечники оставили его, так сказать, с включенным зажиганием. Любой, кто входит в их отсутствие, тем самым дает команду на старт. Вошли мы, и ловушка сработала.

– Но если это они, тогда странно, что местом назначения была избрана эта планета. Вам не приходило в голову, что ловушку могли подготовить здесь, в Галактическом центре?

– Я спрашивал, и меня заверили, что не имеют к ней никакого отношения. Истинного виновника мы, наверное, никогда не узнаем. – Он помолчал, пожал плечами и опять сменил тему. – Когда Конепес приведет сюда времялет Инид, появится возможность разыскать и две другие машины. Правда, Хорас клянется, что не помнит координат посадки у монастыря, хоть и смотрел на приборы. А как обстоит дело с тем времялетом, где были вы с Дэвидом?

– К сожалению, не могу вам помочь. Дэвид заносил координаты в бортжурнал, и я воспользовался ими, но оставил журнал в кабине.

– Ладно, не горюйте. Может, Конепес или кто-нибудь другой изыщет способ установить местонахождение нашей или вашей машины.

– А что решено насчет планеты радуг? – поинтересовался Коркоран. – Вы говорите, до нашего появления центр про нее и не слышал?

– Мы были совершенно не осведомлены о ней, – подтвердил Тимоти. – Полагаю, будут предприняты попытки вступить в контакт с радугами, если это не окажется слишком сложно.

– Да, вероятно, это будет нелегко. Но овчинка стоит выделки. По словам Шляпы, радуги – древнейшая разумная раса во Вселенной…

Бун оттолкнулся от стула и встал.

– С вашего разрешения, схожу посмотрю, как там волк, не вздумал ли озорничать. За ним нужен глаз да глаз…

Он немного помедлил, но никто из остальных, видимо, не горел желанием составить ему компанию. Всем хотелось оставаться на своих местах, а больше ничего не хотелось.

С порога он сразу же увидел Инид, сидящую на одном из расставленных по лужайке плетеных кресел. Подойдя к ней, он наклонился и легко поцеловал ее. Она обвила его руками, прижала к себе. Поцелуй повторился – настоящий, затяжной поцелуй.

– Я ждала тебя, – шепнула Инид. – Что ты так задержался?

– Мы увлеклись беседой.

– Когда ты с Тимоти, то всегда увлекаешься беседой, а вокруг и не смотришь.

– Мне нравится Тимоти. С ним приятно разговаривать.

– Возьми себе кресло и подсаживайся ко мне. У нас с тобой тоже есть о чем поговорить.

Волк возился в дальнем конце лужайки, увлеченно вынюхивая что-то в кустах над дорогой, проходящей по границе усадьбы.

– Том, скажи мне, много ли ты помнишь из того, что эти радуги силком впихнули нам в головы?

– Нет, пожалуй, немного, – ответил Бун. – Вспоминается как-то отрывочно, по частям. Они вывалили все это на нас неудобоваримой массой, но мало-помалу что-то начинает выплывать.

– Они дали нам фундаментальные знания, впитать которые – задача не на один день. Мы избегали говорить об этом, но, может быть, пора?

– Может, и пора. Хотя я до сих пор не понимаю, почему они выбрали именно нас.

– Каким-то образом уловили, что мне случалось размышлять о смысле мироздания. А тебя, наверное, посчитали квалифицированным сборщиком информации. Так что ты все-таки помнишь?