— Пехота! Вы где?

— Мы? Мы здесь! — радостно воскликнул я в ответ.

— Где здесь? — удивился сапер.

— Там, куда ты нас отправил. Вдоль ручья! — отвечаю.

— Вы, что ох…! — воскликнул, матерясь, сапер. — Я «охоту» привел в действие. Она взведена, и теперь минное поле не отключить!

— Не вставайте, ползите! — рявкнул я на бойцов. — За мной! Шустрее! К стене! Ползком! Не вставать, иначе всех осколками посечет!

«Охота» — это такая опасная зараза: если попал в минное поле, живым не выйдешь. Она взводится на частоту шагов и вес человека. Первые мины не взрываются. Пропускают в глубь ловушки, предупреждая и взводя центральные мины. Затем выпрыгивает из земли «мина-лягушка» и, разорвавшись, уничтожает вокруг все живое. Если кто-то бросается на помощь, вылетает следующая мина, и так до бесконечности. Пока не взорвется последняя.

Холодный пот щипал мне глаза. Я пополз быстро, как ящерица, и у стены оказался первым. Оглянулся: взвод далеко позади. Осторожно встаю, хватаюсь за выступающие из кладки булыжники и начинаю карабкаться. Под подошвой кроссовки оказалась чья-то рука. Это была ладонь Радионова, который тут же схватил меня второй свободной рукой за ногу.

— Серега! Больно, убери ногу с руки, пальцы отдавил! — взвыл минометчик.

— Сволочь! Отпусти штанину! Дорогу командиру! — взвизгиваю я, лягнув при этом минометчика. Царапая ногтями практически гладкую стену, цепляясь за трещины, выбираюсь наверх. И только после этого оглядываюсь.

Радионов внизу трясет отдавленной рукой. Тихонько воет от боли, а следом идти не может. Тяжело нагруженные бойцы тоже не сумели подняться по отвесной стене.

Я запаниковал. Сам выбрался, а взвод пропадает!

— Мужики! Ложись! Ложись! — кричу я в панике. — Ползти вдоль стены. Не вставать! Не орать! Аккуратно!

Двести метров заминированной полосы преодолели за час. Повезло, ничего не задели, не включили ни одной мины.

Я шел по краю стены и терзался муками совести. Спрыгнуть к своим — нельзя: мины насторожатся. Вдруг датчики заинтересуются: кто это скачет?.. Бросил солдат, запаниковал, сволочь! Скотина! Сам выбрался, а солдаты пропадают. Если бы они подорвались, хоть стреляйся! Точно бы застрелился! Один ведь не пойдешь к своим. Взвод погиб, а командир жив-здоров…

— Вот такая история… — вздохнул Острогин и вновь полез обниматься от избытка чувств.

— Комиссар! Пошли на улицу, подышим свежим воздухом! — позвал комбат.

Застолье завершилось спокойно, но чего-то не хватало. Интима! Вот чего! Подорожник посмотрел на меня хитрыми глазами и спросил:

— Комиссар, а чего ты в женском модуле почти не бываешь?

— А там девчата в основном заняты. Кто не охвачен вниманием, или «Баба Яга» или «Квазимода».

— Ну, ты скажешь! Разве так говорят о женщинах. Тем более что можно шебуршить при потушенном свете. Мрак смягчает чувства и повышает интерес, — произнес Чапай и разгладил свои гренадерские усы.

Наш путь пролегал мимо модуля полкового руководства. Из него выскользнула неизвестная, шурша просторной юбкой.

— Танюша! Татьяна! — громко позвал ее по имени Иваныч, узнав женщину. Он широко распростер руки и растопырил пальцы. — Стой, красавица! Не спеши!

— Ой, отстань, Василь Иваныч! Я тороплюсь. Зам по тылу надоел своими нравоучениями, зануда чертова, а теперь еще ты хулиганишь! Шутник! — махнула рукой, смеясь, Татьяна.

— А никто и не шутит. Цыпа-цыпа-цыпа! — громко хохотнув, проворковал подполковник, шевеля усами и делая выразительные глаза.

— Я сейчас закричу! Отвяжитесь, кобелины!

— Нет, не отстанем, пойдем с нами. Сейчас Наташку захватим для компании, ох и развлечемся!

Женщина попятилась назад и энергично взбежала по лестнице, виляя широким задом.

— Как крикну, так командир с замполитом полка выйдут и вас накажут!

— Кричи! Ори! — нагло ухмыльнулся Иваныч и продолжил представление. — Комиссар, бери ее на руки, отнесем, раз не идет своим ходом добровольно.

Я с сомнением оглядел массивную «жертву».

— Нет, я пасую, спина заболит, лучше поведем под руки!

Татьяна взвизгнула и забежала еще выше по ступенькам.

— Я сегодня не в настроении развлекаться, отстаньте!

— Василий Иваныч, да ладно! Бог с ней! Раз не хочет коньяка, фруктов и шоколада, пусть идет дальше, по делам службы, — потянул я комбата за рукав х/б.

— Э, нет, комиссар! Так нельзя! Крепости надо брать штурмом! На то они и крепости. Не отступать! И комбат пошел на приступ.

Девушка заскочила вовнутрь, и Чапай увлек меня за собой. Он схватил «пышку» под руки, пощекотал ее, та захихикала. Завязалась мягкая молчаливая борьба, и на шум возни из своих апартаментов вышел рассерженный «кэп».

— Эй, что тут такое? А? Иваныч! Чего ты тут делаешь?

— Да вот, шел к вам, а тут по пути землячка попалась. Шуткуем маненько.

— Таня, иди работай. Готовь столовую для приема комиссии. А вы оба ко мне! — распорядился Филатов.

Моя голова мгновенно просветлела, хмель выветрился. Но делать нечего, и я шагнул за порог в ожидании разноса и нагоняя. В комнату командира я попал впервые. Больше года прослужил, но не доводилось бывать тут. Помещение было оформлено в восточном стиле. На стене висели два скрещенных старинных «мультука» (ружья), под ними сабля в ножнах. Экзотика! В центре зала на полу лежал мягкий персидский ковер, на нем стоял журнальный столик, уставленный снедью, бутылками и стаканами. Вокруг него сидели сильно пьяные Золотарев, Муссолини, особист.

— Ну что, орлы, расслабляетесь? — грозно и насмешливо спросил «кэп». — Теток щупаете под дверью командира! Совсем обнаглели!

— Да мы выпили, в принципе, чисто символически. Помянули. И за победу! — смутился комбат.

— О, за победу нельзя пить символически. За победу мы сегодня еще не пили! Молодец! Пришел к нам с тостом! — обрадовался Иван Грозный. — А то весь вечер пьем за выздоровление Султана Рустамовича! Садитесь, наливайте себе, чего пожелаете. Выбор большой.

Большой выбор состоял из двух напитков: водки и коньяка. Едва разлили огненную жидкость по стаканчикам, бутылки моментально опустели. Встали, молча выпили, и Чапай прошептал мне на ухо:

— Никифорыч, беги за пузырем! Добывай, где хочешь, но без спиртного не возвращайся!

Я тихо выскользнул из модуля и отправился в первую роту. Разбуженный Мандресов дыхнул на меня перегаром, удивленно протер глаза. С трудом соображая, ротный ответил, что совершенно нет ничего. У взводных ни в запасе, ни в заначке не оказалось тоже. Пришлось ломиться в дверь каптерки связистов, «доставать» оттуда Хмурцева. Вадим долго матерился, что ему надоело по ночам бродить к «вольнягам» за водкой. Но все же оделся и через несколько минут достал две бутылки по двойной цене.