Джек пришел в себя в своем номере. Он лежал на кровати, в одежде, но разутый; голова трещала. Рядом сидела Корнелия Лебрен, прижимая к его синяку полотенце со льдом. Подонок, пьяная мразь, он же мог меня убить, подумал Джек.

– Это я виновата, – сказала мадам Лебрен. – Я не умею читать по-английски написанное от руки.

– Понятно, – сказал Джек.

– Я попросила Дуги зачитать мне вслух твои замечания. Faux pas, ничего не скажешь. Думаю, особенно ему не понравилось «дерьмо, от которого воняет за версту».

– Ну, там еще были слова «банальный», «пошлый» и «низменный».

– Ну да, плюс он выпил.

– Знаете, мне и самому приходилось читать разгромные рецензии на себя, – сказал Джек, – но я почему-то не стал бить Роджера Эберта своим «Оскаром» по голове.

– Кого бить по голове?

– Не важно. Я в этом фильме играть не буду.

– Я все равно собиралась брать на роль Медека француза, несмотря на твои таланты в смысле иностранного акцента.

Но и без Джека фильм ей снять не пришлось. После терактов 11 сентября того же года деньги на фильм про взрыв в Галифаксе стало решительно невозможно найти – играй в нем хоть Харрисон Форд. Внезапно фильмы-катастрофы вышли из моды (и это продолжалось целый год).

По канадскому телевидению показали все-таки что-то про взрыв, но это было два годя спустя, Джек не стал смотреть. Он даже не знал, документальный это фильм или «художественная постановка», как сказала бы мисс Вурц. Джек знал одно – Дуг Максвини не значился в списке создателей. И пришел к разумному выводу, что Дугу уже никогда не работать с Корнелией Лебрен – она не привыкла, когда в ее присутствии коллеги здороваются с другими коллегами подобным образом.

Мадам Лебрен приложила к его виску полотенце, администрация отеля тем временем прислала в номер врача. Женщина-врач сказала Джеку, что у него легкое сотрясение мозга; кровь пульсировала в виске с такой силой, что он позволил себе не согласиться с диагнозом «легкое». Еще врач наказала ему не спать более двух часов подряд и позвонила портье с наказом будить Джека Бернса каждые два часа – если он не возьмет трубку, надлежало подняться к нему в номер. Кроме того, пару дней ему нужно побыть в покое, завтрашний рейс в Бостон придется отменить.

Ночью, в промежутках между звонками портье, Джеку снилось, что он на съемочной площадке.

– Тишина, пожалуйста, – говорил помощник режиссера, в сотый, кажется, раз.

– Внимание, мотор!

– Стоп, снято.

Во сне он понял, как соскучился по работе. Кажется, он слишком давно не снимался.

Утром Джек прошелся по Беррингтон-стрит, ища, что бы почитать, и наткнулся на книжный магазин под названием «Комната с книгами». Хозяин узнал его и пригласил на чашку кофе; Джек предложил подписать несколько экземпляров «Глотателя», если они, конечно, есть в магазине. Эммин издатель опубликовал сценарий, его часто продавали в одной упаковке с видеокассетой.

Торговца звали Чарльз Берчелл, оказалось, он внук того самого адвоката. Джек рассказал ему, что родился в приходском доме при соборе Св. Павла, Чарльз в ответ рассказал, что после взрыва в ризнице собора развернули госпиталь, а вдоль стен складировали штабелями трупы погибших.

Книготорговец любезно вызвался устроить Джеку экскурсию по гавани. Джек хотел поглядеть на причалы, куда прибывали корабли с иммигрантами. Потом Чарльз свозил Джека на кладбище Фейрвью-Лаун, где похоронены жертвы «Титаника» (ничего не скажешь, повидал Галифакс за свою историю катастроф), и прогулялся с ним между могилами.

Памятник установлен

в память о неизвестном ребенке, чьи останки обнаружены на месте гибели «Титаника» 15 апреля 1912 года

Таких камней было очень много.

Альма Полсон

29 лет

Погибла вместе с четырьмя детьми

Иногда стояли одни имена и возраст.

Тобург Дандрия 8 лет

Пол Фольке 6 лет

Стина Виола 4 года

Госта Леонард 2 года

Иногда – просто цифры.

Погибший

15 апреля 1912

Номер 227

Одно надгробие выделялось на фоне других, там лежало очень много цветов, за которыми было едва заметно имя, «Дж. Доусон». Что-то знакомое, подумал Джек. Чарльз объяснил ему – так звали персонажа Леонардо Ди Каприо из фильма Джеймса Камерона.

– Вы что, хотите сказать, Джек Доусон существовал на самом деле? – спросил Джек.

– Понятия не имею, – сказал Чарльз.

Конечно, под камнем мог лежать совсем другой Дж. Доусон. Персонаж Ди Каприо вполне мог быть выдуман из головы. Но после выхода фильма посетители кладбища жертв «Титаника» клали цветы на эту могилу по единственной причине – они верили, что это тот самый Доусон. Более того – девушки, приносившие цветы на могилу Дж. Доусона, были уверены, что под камнем лежит некто, похожий на Ди Каприо как две капли воды.

– Какая мерзость все это кино, – сплюнул с отвращением Джек. Чарльз долго смеялся.

Но тут-то Джек и понял – вот откуда в волосатую голову этого писаки пришла мысль превратить взрыв в Галифаксе в мелодраму. Идея, что и говорить, тошнотворная – только ее придумал не Дуг Максвини. Он украл ее у создателей «Титаника», он стащил ее с кладбища, где лежат замерзшие в ледяной воде дети!

– Дуг Максвини родом из Галифакса? – спросил Джек у Чарльза, полагая, что тот, как книготорговец, обязан это знать.

– Да-да, родился, вырос и живет в Галифаксе, – сказал Чарльз. – Урод, каких мало, все время лезет на людей с кулаками.

Джек вынес с кладбища жертв «Титаника» чрезвычайно сильное желание выбить из Дуга Максвини последнее дерьмо. Голова и не думала проходить. Даже подленькие удары бывают разные; тот, кто бьет исподтишка не куда-нибудь, а в висок, напрашивается на большие неприятности.

Он вернулся в отель, чтобы немного поспать. Видимо, у него и правда сотрясение, его все время тошнит. Он все удивлялся, почему не звонит Мишель Махер – ну, просто сказать, что ждет его на ужин и тому подобное. Может, стесняется или занята. Спал Джек плохо и недолго. Когда ему в первый раз позвонил портье, он вскочил – и едва не упал, так кружилась голова, перед глазами плыли круги.

Надо ему сломать плечо, нет, вывихнуть его, это он вполне заслужил, решил Джек. В нокаут он меня отправил левым хуком, значит, он правша; ага, стало быть, надо организовать ему вывих правого плеча.

Джек сам позвонил в офис доктора Махер и снова попал на ее медсестру Аманду.

– Привет, Аманда, это Джек Бернс. Я подтверждаю завтрак, обед и ужин.

Он сразу понял, что-то не так; в прошлый раз Аманда была просто счастлива его слышать, сейчас взяла ледяной тон.