и не видя здесь прежнего своего обличителя, они стали свободно развивать свою пагубную деятельность. Но в этом прискорбном явлении можно ли обвинять исключительно одного Никона? Не более ли виновными являются те, которые были причиной удаления Патриарха? Бояре стеснили через монастырский приказ деятельность патриаршего судного разряда, которому принадлежали дела по отношению к преступлениям против святости патриаршего сана, своими клеветами при дворе не дали ему докончить великого дела. Возвратив из ссылки в Москву главных зачинщиков раскола, они под видом ревности к старой вере, в самом деле для успешного выполнения своих замыслов открыли широкий путь распространению раскола.

На последнем заседании Собора, в Благовещенской церкви Чудова монастыря (12 декабря 1666 г.), решена участь Никона. При этом печальном действии добрый царь не хотел присутствовать; не приняли участия в нем и достойнейшие пастыри того времени: Лазарь Черниговский, Симон Вологодский и Михаил Коломенский. Никону объявлено было, что он, от имени всех патриархов и Собора российского духовенства присужден к лишению святительского сана и заточению, с сохранением только звания простого монаха, в одной из пустынных обителей, «даже до последняго его издыхания, яко да тамо возможет плакатися своих грехов в безмолвии мнозе» 19. Тщетно возражал Никон, что его осудили не в соборной церкви, где он восприял жезл пастырский, а в частной, монастырской и в присутствии одних клеветников его. Не удерживая своего негодования, называл он незаконным суд, произведенный «пришельцами и наемниками». Патриархи стали снимать с него клобук с жемчужным херувим ом и драгоценную панагию. «Разделив их, можете поправить ваше рабское состояние», – произнес низложенный. Отправленный в Ферапонтов Белозерский монастырь, он не принял богатой шубы и других даров, присланных от царя для обеспечения его во время путешествия; велел сказать, что Никон ничего не требует. Садясь в сани, он говорил сам себе: «Никон, Никон! От чего же все это тебе приключилось? Не говори правды, не теряй дружбы. Давал бы ты богатые обеды и вечерял с ними, не было бы тебе этого».

Низложением Никона не окончилась деятельность великого Собора: окончив в 1666 году суд над бывшим Патриархом, Собор в следующем 1667 году произнес осуждение на упорных расколоучителей и их последователей.

На Соборе высказалась необходимость полного, всестороннего исправления церковного порядка, нарушенного по поводу исправления церковно-богослужебных книг Патриархом Никоном. Необходимость эта была тем настоятельнее, что неудовольствия и волнения дошли до открытого отступления от Церкви; духовенство усиливало эти волнения; священники, по выражению Собора, «вознерадели о всяком церковном благочестии и попечении», позволяли себе произвольные действия, противные правилам церковным, даже начали образовывать свои отдельные общества, не повинующиеся Церкви; мало-помалу стало развиваться мнение, что «ересьми многими и антихристовою скверною осквернены церкви и чины и таинства церковныя» 20. В духовенстве усматривалось грубое невежество, невнимательность к своему делу, даже прямые нарушения обязанностей, происходящие от корыстного пользования местами, нетрезвость, неповиновение установленной власти; в среде монашествующих заметно было пренебрежение иноческих обетов и нарушение строгости монастырской жизни; в поведении народа – небрежное отношение к местам Богослужения, равнодушие к Таинству покаяния и другие признаки упадка истинного благочестия. На Соборе постановлены были и определения: а) ближайшим образом относившиеся к делу исправления книг и тех именно мест, которые были защищаемы раскольниками; b) определения, касавшиеся жизни и поведения духовенства и, наконец, с) определения, имевшие целью искоренить те беспорядки, которые замечены были в церковной жизни.

Определения, известные под общим наименованием определений Собора 1666–67 года, собственно суть: 1) определения Собора русских архиереев и высшего духовенства, бывшего под председательством митрополита Питирима в феврале 1666 года; 2) определения Собора русских архиереев и прочего духовенства вместе с восточными патриархами в 1667 году и 3) определения Собора русских пастырей под председательством новопоставленного Патриарха – Иоасафа II 21.

Приступая к решению вопроса о раскольниках и их заблуждениях, Собор счел нужным предварительно изложить свое мнение о трех предметах, имеющих значение «оснований» в деле о расколе.

Предметы эти суть: вопрос о патриархах греческих; о греческих богослужебных книгах; о Соборе 1654 года. Два первых вопроса возникли, конечно, не по сомнению в чистоте верований православных восточных патриархов и неповрежденности греческих богослужебных книг, а потому, что появились дерзкие отрицания со стороны раскольников. Предубеждения против Церкви Восточной, нужно заметить, уже с давних пор росли и развивались в народе русском. Несчастное положение Греческой Церкви под владычеством турок, заставлявшее греков обращаться к Западу, приводило некоторых из русских к неправильной мысли о том, будто Греческая Церковь впала в латинство и что греческие книги, печатаемые на Западе, утратили свой первоначальный православный характер и имеют отступления от Православия в духе западном. Предвидя и предчувствуя, что вслед за патриархом Никоном и другими пастырями Русской Церкви восточные патриархи выступят со словом обличения против них, отделившиеся не устыдились заподозрить восточных пастырей в неправославии и через это самое отрицали одно из важных доказательств, на которых утверждался Патриарх Никон в деле исправления церковно-богослужебных книг. Последовательно проводя свою мысль, раскольники признавали недействительными и определения Московского Собора 1654 года, и это именно потому, что в глазах Патриарха Никона и всей Русской Церкви определения эти потому и важны, что побуждения к ним были поданы со стороны восточных первосвятителей и утверждение и засвидетельствование важности этих преданий проистекали от них же. Прежде всего предложен был вопрос: как нужно думать о патриархах восточных? Остались ли они верными Православию, живя под властью магометан? Решая этот вопрос, Собор определяет: «Исповедовать святейших патриархов: Константинопольского, Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского по настоящее время пребывающими в Православии». Другой вопрос был: «Праведны ли и достоверны ли печатные книги греческие, употребляемые патриархами восточными и священниками в священнослужении?» В деле исправления церковно-богослужебных книг, как вначале, так и впоследствии, Никон всегда старался поставить на вид важность греческих книг; и когда дело было сделано и исправленные книги стали вводить в употребление, тогда каждая разность их со старыми книгами для людей несведущих казалась, по собственному их признанию, «латинской ересью». И так как такого рода сомнение стояло в связи с предыдущим, то и отцы Собора, опровергнув первое, опровергли и второе; они единодушно определили, что «книги печатные и рукописные, которые употребляют святые патриархи и по которым исполняют славословие Божие и чины церковные, должно признавать православными и, следовательно, во всем принимать их». Когда таким образом единодушное определение Собора признало верность Православию Церкви Восточной и ее богослужебных книг, то само собою открывалось значение Собора Московского 1654 года: он «признан был православным, истинным».

Затем на Соборе было изложено мнение о тех основаниях, на которых думали утвердиться державшиеся раскола. Этими основаниями для расколоучителей были:

1) Собор 1551