Бао-чай предупредила служанок:

– Сейчас сюда придут мужчины! Осмотрите все и уберите женские вещи!

Женщины начали уборку и случайно на кане под матрацем обнаружили сложенную пакетиком бумажку. Мать Цзинь-гуй подняла ее, осмотрела, но так как в бумажке ничего не оказалось, бросила ее на пол.

– Вот вам доказательство! – воскликнула Бао-чань. – Этот пакетик мне знаком! Нам докучали крысы, и моя госпожа в последний раз, когда ездила домой, попросила брата купить яду. Вернувшись, она положила отраву в ящик для украшений. Конечно, Сян-лин это видела, утащила отраву и подсыпала госпоже. Если не верите, загляните в ящик с украшениями, – там наверняка лежит мышьяк.

Мать Цзинь-гуй последовала ее совету, но, когда открыла ящик, там ничего не оказалось, кроме нескольких серебряных шпилек для волос.

– Куда же девались все остальные украшения? – изумилась тетушка Сюэ.

Бао-чай велела осмотреть сундуки и шкаф, но все они оказались пустыми.

– Кто же мог взять вещи жены моего брата? – удивилась Бао-чай. – Придется допросить Бао-чань!

Мать Цзинь-гуй была пристыжена, но, так как тетушка Сюэ стала допрашивать Бао-чань, она сказала:

– Ведь вещи принадлежали не ей, а госпоже! Откуда она может что-либо о них знать?

– Не говорите так, – возразила ей жена Чжоу Жуя. – Мне известно, что Бао-чань постоянно находилась при своей госпоже, как же она может не знать?!

Бао-чань понимала, что отвертеться и свалить вину на кого-то ей не удастся, поэтому она сказала:

– Откуда я могла знать, что берет с собой госпожа, когда ездит домой?

– Уважаемая госпожа! – вскричали хором служанки, обращаясь к матери Цзинь-гуй. – Это Бао-чань украла вещи вашей дочери, довела ее до смерти, а теперь клевещет на нас! Приедут власти производить расследование, мы так и заявим.

Бао-чай между тем велела своим служанкам передать Цзя Ляню:

– Не выпускайте из дому никого, кто приехал из семьи Ся!

В это время мать Цзинь-гуй обрушилась на Бао-чань:

– Стерва! Не распускай язык! Когда это было, чтобы моя дочь привозила домой какие-нибудь вещи?

– Вещи – мелочь, – возразила Бао-чань, – главное – кто ответит за смерть моей госпожи!

– У кого найдут ее вещи, тот и будет отвечать! – заявила Бао-цинь. – Нужно сейчас же сказать второму господину Цзя Ляню, чтобы он допросил молодого господина Ся и узнал, как тот покупал мышьяк. И мы сообщим об этом в ведомство наказаний!

– Бао-чань с ума спятила! – воскликнула взволнованная мать Цзинь-гуй. – Зачем моей дочери понадобился мышьяк? Конечно, мою Цзинь-гуй отравила Бао-чань!

– Мне понятно, когда другие сваливают всю вину на меня! – раскричалась Бао-чань. – Но как вы можете обвинять меня? Разве не вы постоянно подучивали мою госпожу, чтобы она безобразничала и скандалила, разорила семью мужа, а потом ушла от него, захватив с собой все свои вещи, и вышла снова замуж за хорошего человека? Ну, говорите, было такое?

Мать Цзинь-гуй не успела ответить, как жена Чжоу Жуя подхватила слова Бао-чань:

– Это ведь ваша служанка! Или вы и ей не верите?

– Я к ней относилась как следует! – скрежеща зубами от злости, закричала мать Цзинь-гуй, обрушиваясь на Бао-чань. – Ты что, хочешь свести меня в могилу? Вот придут чиновники, я скажу, что мою дочку отравила ты!

Бао-чань от гнева выпучила глаза и закричала:

– Пусть сейчас же отпустят Сян-лин! Незачем губить невинную девочку! Уж я-то знаю, что отвечать на суде!

Однако Бао-чай велела освободить Бао-чань и сказала ей:

– Ты ведь девушка правдивая! Зачем тебе что-то скрывать? Если у тебя есть что сказать, говори открыто. Лучше сразу все выяснить!

Бао-чань боялась попасть под суд и не заставила себя долго просить.

– Моя госпожа каждый день с затаенной обидой говорила мне, – стала рассказывать Бао-чань. – «Почему моя матушка оказалась настолько слепа, что выдала меня замуж не за второго господина Сюэ Кэ, а за этого негодяя и дурака Сюэ Паня? Я охотно отдала бы свою жизнь за то, чтобы хоть один день пожить со вторым господином!» После этого она особенно возненавидела Сян-лин. Я сначала не понимала, к чему она клонит, но затем увидела, что она подружилась с Сян-лин. Мне это показалось подозрительным, я была уверена, что это не сулит для Сян-лин ничего хорошего. Но разве я могла предположить, что суп, который мне было велено приготовить вчера, предназначен для того, чтобы совершить преступление?!

– Что ты плетешь! – вскричала мать Цзинь-гуй. – Если Цзинь-гуй хотела отравить Сян-лин, как же получилось, что отравилась она сама?

– Сян-лин, ты обычно все ела, что давала тебе госпожа? – спросила Бао-чай.

– В первые дни после того, как я перешла жить к госпоже, я себя так плохо чувствовала, что не могла поднять головы с подушки, – стала рассказывать Сян-лин. – Когда госпожа поила меня отварами и супами, я не смела отказываться. Однажды, когда она поднесла мне суп, я хотела подняться, но случайно выбила чашку из ее рук, и суп расплескался по полу. Мне было очень неудобно, что госпоже по моей вине приходится подтирать пол. А вчера госпожа велела мне съесть супу. Аппетита у меня не было, но отказаться я не могла. Сделав над собой усилие, я поднялась на постели и собралась есть, но тут у меня закружилась голова. Тогда сестра Бао-чань убрала чашку, и я этому обрадовалась. Только закрыла я глаза, как госпожа сама стала есть свой суп и велела мне есть. Я через силу сделала два глотка.

– Все так и было! Я правду говорю! – перебила Бао-чань. – Вчера госпожа велела мне приготовить две чашки супа и заявила, что будет есть вместе с Сян-лин. Я рассердилась и подумала: «Разве Сян-лин достойна того, чтобы я для нее готовила?» И я нарочно высыпала в одну чашку целую пригоршню соли. На чашке я сделала метку, намереваясь отдать ее Сян-лин. Но как только я стала подавать суп, моя госпожа позвала меня и сказала, чтобы я наняла коляску, так как она собирается домой. Я поспешила выполнить ее приказание. Когда я вернулась, то увидела, что чашка с пересоленным супом стоит перед госпожой. Я испугалась, что, если госпожа съест соленый суп, она рассердится на меня. Однако в этот момент госпожа куда-то вышла, я воспользовалась этим и поставила на место этой чашки другую, предназначавшуюся для Сян-лин. По-видимому, так предопределила судьба!.. Вскоре госпожа вернулась, взяла чашку, которую я поставила перед ней, и приказала Сян-лин, чтобы она ела из другой. Сян-лин не заметила, что суп пересолен, и выпила его. Госпожа тоже выпила все до дна. Я про себя смеялась, представляя, какую мину состроит Сян-лин, когда будет есть пересоленный суп! Мне и в голову не