От земли через весь широкий двор к верхнему ряду поленьев шли четыре пандуса – по одному с каждой стороны; а на вершине пирамиды находилась солидных размеров квадратная платформа. Именно здесь будут поставлены носилки с телом Квормала, и здесь же будут принесены погребальные жертвы. Только рабам надлежащего возраста и таланта будет позволено сопровождать своего владыку в его дальнем путешествии по ту сторону звезд.

Брилла одобрил то, что он увидел, и, потирая руки, с любопытством огляделся по сторонам. Только в таких случаях, как этот, можно было осознать все необъятное величие Квармалла, и такие случаи были очень редкими; возможно, всего лишь раз в жизни человеку доводилось видеть подобное событие. Насколько доставал взгляд Бриллы, вдоль стен двора были выстроены, ряд за рядом, небольшие группы рабов, а также его собственная группа евнухов и плотников. Здесь были мастера из Верхних Уровней, каждый из которых искусно работал по металлу и по дереву; здесь были крестьяне с полей и виноградников, коричневые от солнца и согнутые тяжелым трудом; здесь были рабы с Нижних Уровней, моргающие от непривычно яркого света, бледные, со странно деформированными фигурами; и все остальные, кто трудился в чреве Квармалла, по группе представителей с каждого Уровня.

Многолюдность этого собрания, казалось, опровергала разнесшиеся на заре тревожные слухи о тайной войне, начавшейся прошлой ночью между Уровнями. Брилла почувствовал себя успокоенным.

Наиболее важными и лучше всех размещенными гостями были два отряда оруженосцев Хасьярла и Гваэя – по одному слева и справа от пирамиды. Отсутствовали только волшебники обоих принцев – как заметил с внезапным острым беспокойством Брилла, не решившись, однако, задуматься, почему.

Высоко над всей этой массой разнородных людей, на возвышающихся стенах замка, застыли вечно безмолвные, вечно бдительные стражи; они спокойно стояли на своих постах, держа пращи наготове. Никогда еще никто не штурмовал стены Квармалла, и никогда еще ни один раб, попавший в эти тщательно охраняемые стены, не вышел за их пределы живым.

С места, где стоял Брилла, можно было прекрасно видеть все происходящее. Справа от него из стены, окружающей двор, выступал балкон, с которого Хасьярл и Гваэй будут наблюдать за тем, как горит тело их отца; слева подобным же образом выступала платформа, откуда Флиндах будет руководить выполнением ритуалов. Брилла сидел почти рядом с дверью, сквозь которую будет вынесено подготовленное и освобожденное от внутренностей тело Квормала для последнего огненного очищения. Евнух вытер пот со своих дряблых щек полой нижней туники и спросил себя, сколько еще пройдет времени, прежде чем все начнется. Солнце уже должно было быть недалеко от вершины стены, и с его первыми лучами начнутся обряды.

В тот самый момент, как он задавал себе этот вопрос, послышалось мощное, приглушенное гудение огромного гонга. Все начали вытягивать шеи; множество тел задвигалось, толкая друг друга; потом гомон стих. На левом балконе появилась фигура Флиндаха.

Мастер Магов был облачен в Капюшон Смерти и в одежды из тяжелой узорчатой парчи темных, тусклых тонов. На его поясе сверкал Золотой Символ Власти с расположенными по кругу в виде веера лезвиями; до тех пор, пока Трон Квармалла будет свободен, Флиндах как Верховный управляющий должен будет свято хранить этот Символ.

Флиндах поднял руки к той точке, где через мгновение должно было появиться солнце, и начал произносить Приветственный Гимн; пока он нараспев читал его, первые золотистые лучи ударили в глаза тех, кто стоял по другую сторону двора. Снова приглушенное гудение, от которого вибрировали самые кости у тех, кто стоял ближе к нему – и напротив Флиндаха, на другом балконе, появились Хасьярл и Гваэй. Оба были убраны одинаково, за исключением диадем и скипетров. На лбу Хасьярла был серебряный, с сапфирами, обруч, а в руке он держал скипетр Верхних Уровней, завершенный сжатым кулаком; на Гваэе была диадема, инкрустированная рубинами, а его скипетр был украшен червем, пригвожденным кинжалом. В остальном оба были одеты одинаково в церемониальные мантии темно-красного цвета, подпоясанные широкими черными кожаными поясами; оружия у них не было, никакие другие украшения тоже не были дозволены.

Пока братья усаживались на поставленных для них на возвышении стульях, Флиндах повернулся к той двери, которая была рядом с Бриллой, и начал петь. Его звучному голосу ответил скрытый где-то хор, и эхом отозвались некоторые группы людей во дворе. В третий раз прозвучал чудовищный гонг и, когда затихло эхо, появились носилки с телом Квормала. Их несли шесть ланкмарских рабынь, а сзади шли минголки; этот маленький отряд был всем, что осталось от множества наложниц, разделявших ложе Квормала.

Но где, спросил себя Брилла с внезапно сильно забившимся сердцем, илтхмарка Кевисса, фаворитка старого владыки? Брилла сам распорядился о том, в каком порядке будут идти девушки. Она не могла….

Носилки медленно двигались между рядов распростертых тел по направлению к костру. Тело Квормала было закреплено в сидячем положении и покачивалось, создавая жуткое впечатление чего-то живого, когда рабыни спотыкались под непривычной тяжестью. На нем были одежды из пурпурного шелка, а его лоб украшали золотые обручи владыки Квармалла. Его худощавые руки, некогда столь искусные в практике хиромантии и магических формул, теперь были чопорно сложены на Магической Книге. На его запястье сидел привязанный цепочкой кречет, голова птицы была накрыта колпачком; а у ног мертвого хозяина лежал его любимый гончий леопард, и его покой был покоем смерти. Некогда внушавшие ужас глаза Квормала были прикрыты теперь похожими на восковые веками; эти глаза, так часто видевшие смерть, были теперь мертвы навеки.

Хотя мозг Бриллы все еще был занят Кевиссой, он сказал несколько ободряющих слов другим девушкам, когда они проходили мимо, и одна из них быстро и тоскливо улыбнулась ему; все они знали, что это большая честь – сопровождать хозяина в будущую жизнь, но ни одна из них особо не жаждала этой чести; однако они мало что могли сделать, кроме как исполнять указания. Брилле было жаль их всех; они были такими юными, у них были такие пышные тела, и они могли дать столько наслаждения мужчинам, потому что он хорошо обучил их. Но обычай должен быть исполнен. Однако, как же Кевисса?… Брилла резко оборвал эти раздумья.

Носилки двигались вверх по пандусу. Пение ширилось и росло. Наконец они достигли вершины пирамиды, и лучи солнца, светящие теперь, когда носилки повернулись к нему, прямо в мертвое лицо Квормала, отразились от светлых волос и белой кожи ланкмарских рабынь, которые вместе со своими подругами бросились в ноги своему господину.

Внезапно Флиндах уронил руки, и наступила тишина, полная и всеобъемлющая тишина, поражающая по контрасту с размеренным пением и гулкими ударами гонга.

Гваэй и Хасьярл сидели неподвижно, пристально глядя на фигуру, которая была некогда владыкой Квармалла.

Флиндах снова поднял руки, и из ворот, противоположных тем, откуда было вынесено тело Квормала, выскочили восемь человек. У каждого в руке был факел, и все они были обнажены, если не считать пурпурных капюшонов, скрывавших лица. Под аккомпанемент резких ударов гонга они быстро подбежали к костру, по два с каждой стороны, и, сунув факелы в заранее подготовленные дрова, перепрыгнули через зажженное пламя, поднялись на верх пирамиды и бесполезным жестом обняли рабынь.