– Это ваш первый самолёт? – я попытался вопросом подсказать старшему Артемьеву основную причину его неудачи.

Насколько я знаю, многие заводы уже нарывались на неприятности, пытаясь сходу освоить найденные в архивах модели различных устройств и перепрыгивая в своих попытках сразу через два-три поколения их предшественников. Казалось бы, есть проверенные чертежи, оставшиеся от предков, и большинство материалов вполне соответствуют задаче, а в итоге ничего не выходит. То технологии не отработаны, то допуски не выдержаны, то квалификации мастеров недостаточно. Вроде всего понемногу, но в итоге огрехи набирают ту критическую массу, которая не позволяет повторить достижение предков. Нечто подобное у меня вышло с дизелем в Камышине. Не примени мы там нашу оснастку, работающую на магии, так и до сих пор не получили бы работающих образцов.

– Самолёт делаем первый, но я уверен в правильности конструкции. Чертежи взяты из семейной библиотеки. У предков такой же самолёт отлично летал и считался удачной моделью, – поджал губы Артемьев.

– ВМГ полностью аналогична? – задал я вопрос, рассматривая фотографии, сделанные с разных ракурсов.

– Простите?

– Э-э, винтомоторная группа, – поправился я, сообразив, что Артемьев не знает наш жаргон.

На верфях у нас много устоявшихся сокращений, которые мы применяем машинально.

– За абсолютную точность не поручусь, но по нашим расчётам, всё в пределах десятипроцентной погрешности.

– Попробую угадать. Каждый раз эта погрешность идёт в минус конструкции. Так?

– Не всегда, иногда процент снижения ниже.

– Это уже мелочи, – отмахнулся я от старшего Артемьева, в его робкой попытке оправдаться, – Вы уменьшаете мощность двигателя, теряете КПД винта, у вас хуже аэродинамика и взлётный вес. Вроде всего понемногу. Как вы изволили заметить, погрешность в десять процентов. И что, вы всерьёз надеетесь, что и сам самолёт станет всего лишь на десять процентов хуже, чем его аналог, который летал у предков? Как по мне, так вам вообще жутко повезло, что он вообще хоть как-то смог взлететь. Попробую объяснить проще. Ваши минусы, они накапливаются. Допустим, не суммарно. Потеряли десять процентов мощности двигателя – считайте, что ваш самолёт лишь на девяносто процентов соответствует своему историческому аналогу. Подняли взлётный вес, на те же самые десять процентов, отнимите их из расчёта тех девяноста, что только что были. Оставшийся восемьдесят один процент ещё не конечный итог. У вас хуже винт и некачественно сделана конструкция. Даже с учётом того, что сразу бросается в глаза, вы повторили аналог в лучшем случае процентов на шестьдесят-шестьдесят пять. Так что двигатель, как раз не самая большая проблема. У моих дирижаблей, если заметили, двигатели не самые мощные стоят, но гонку выиграли мы.

– Предлагаю вам долю в двадцать пять процентов, и вы за два месяца доводите самолёт до того состояния, которое от нас требует армия, – скрипнул зубами Артемьев-старший, решительно рубанув воздух ребром ладони.

– Крайне сожалею, но мы с вами по разную сторону баррикад. Отчего-то существует мнение, что самолёты – это могильщики дирижаблей. А я, как видите, под дирижабли верфи построил, и целый посёлок. Кроме того, мне постоянно не хватает времени даже для собственных дел, а двадцать пять процентов прибыли, которая неизвестно, когда ещё будет…

– Двадцать пять процентов в доле предприятия, если вы берётесь доводить до ума все последующие модели, – перебил меня Артемьев.

– И много их у вас?

– Восемнадцать.

– Ничего себе! – я вполне искренне восхитился грандиозностью поставленной задачи, – На всю жизнь работы хватит.

– Совсем не обязательно, что все восемнадцать моделей окажутся востребованы. Впрочем, если желаете, покажу вам своего любимчика. Собственно, из-за него я и проникся когда-то идеей создания самолётов, – Артемьев полез в объёмистый портфель и вытащил оттуда папку, внутри которой оказался старинный рекламный буклет, с пожелтевшими от старости страницами.

Один вид его обложки, с фотографией необычного самолёта, заставил моё сердце биться намного чаще.

BD-5.

Самый миниатюрный самолётик, который я видел в своей жизни. Двигатель, всего лишь в семьдесят лошадиных сил, и выдающиеся лётные характеристики, указанные рядом с фотографией.

– Крылья не маловаты?

Как и все мальчишки, я в детстве увлекался моделями самолётов. Даже второе место как-то раз занял на соревновании резиномоторных моделей, проводимых в лицее.

– У меня есть чертежи этой же модели с более длинным крылом и менее мощным мотором, – усмехнулся искуситель, без труда поняв, что я по самые жабры заглотил наживку, – Что интересно, цена у такого самолётика копеечная будет, а оцените, какая обзорность из кабины отличная.

– Толкающий винт. Помнится, мне что-то попадалось с ним связанное. Точно. Проект оригинальной летающей танкетки-штурмовика Москалёва «ЛТ» с мотором М-11. Мотор за кабиной, толкающий винт, двухбалочный хвост. Две пушки, два пулемёта и четыреста килограммов бомб, – на автомате выдал я детальную информацию и замолчал.

Опять мой предок-Сущность шутки шутит. Ни про какого Москалёва я сам ничего не знал. Как не знал никогда и про недорогую модель штурмовика, которая легко могла бы конкурировать с куда более сложным легендарным ИЛ-2. Заодно и обходилась «ЛТ» более простым и неприхотливым двигателем М-11, которые тогда выпускались тысячами. Да сейчас на многих дирижаблях стоит этот же мотор, доставшийся от предков по наследству.

– Извините. Предлагаю вам передохнуть несколько минут и выпить кофе. Мне нужно переговорить с партнёрами, а потом мы продолжим, – неловко свернул я разговор.

Пласт только что полученной информации оказался большим, и мне требовалось время, чтобы немного очухаться и оценить новые сведения. Стоит заметить, что я потихоньку адаптировался к таким вот фортелям Сущности, и удар по мозгам теперь воспринимаю не так остро, как раньше.

Оба моих партнёра занимались любимым делом. Они курили, даже не потрудившись приоткрыть форточку. Я совсем было собрался скривиться, но неожиданно обнаружил, что запах дорогого табака, со знакомым ароматом вишни, меня не раздражает.

Совсем вылетело из головы, что вчера у нас в посёлке открылась лавка купца Киякина. Понятно теперь, откуда у завзятых курильщиков появился приличный табачок.

Усевшись в свободное кресло, я пересказал суть своего разговора со старшим Артемьевым. Отчего-то партнёры сконфузились, а Густавсон затем и вовсе закашлялся.

– Признаться, мы хотели сюрпризец сделать, – начал было он, но снова ожесточённо заперхал, и жестами передоверил продолжение разговора Усольцеву.

– Теплообменники заработали, – начал было техномаг, но наткнувшись на мою вопросительную гримасу, пояснил, – Избыточное тепло двигателя можно преобразовывать в магию.

– Теперь понятно, отчего кое-кто от меня всё время после прилёта прятался, – вспомнил я манёвры Густавсона на лётном поле, – И сколько магии можно выжать теперь?