Короче такое явление из более поздних времён, как «косить», грозила принять массовый и причём - «махровый» характер.

Сперва я думал, что дело во мне. Мол, не тяну я на настоящего Сталина - вот на меня и «ложат/кладут»… Совсем было пал духом, было, но тут вспомнилось мне из мемуаров маршала авиации Голованов Е.В. «Дальняя, бомбардировочная…»:

«Вскоре я был вызван в Ставку и там встретился с командующим ВВС. Ставились задачи фронтовой авиации. Нужно было прикрыть выгрузку стрелковой дивизии на одной из фронтовых станций.

— Вы можете это выполнить? — обратился Сталин к Жигареву.

— Могу, товарищ Сталин, — ответил Жигарев.

— А хватит ли у вас на все истребителей? — последовал опять вопрос.

— Хватит, товарищ Сталин.

— Ну, хорошо. Мы об этом сообщим фронту, — сказал Сталин.

Получив задание для своей дивизии, я попросил П. Ф. Жигарева принять меня, чтобы уточнить нашу дальнейшую боевую работу.

— Хорошо, поедемте со мной. Действительно, мне на вас жаловались, что вы не всегда выполняете поставленные штабом ВВС задачи.

По приезде в штаб ВВС был вызван начальник штаба, чтобы срочно выделить полк истребителей для прикрытия выгрузки войск. Начальник штаба не сходя с места сказал: «Вы же, товарищ командующий, знаете, что истребителей у нас нет». Положение Жигарева оказалось не из легких… Раздался звонок по «кремлевке». Звонил Сталин, спрашивал — дано ли распоряжение о выделении истребителей. Что-то ответит Жигарев?! «Истребители, товарищ Сталин, выделены. С утра прикрытие выгрузки войск будет обеспечено». Посмотрев на начальника штаба, я встретил его изумленный взгляд. Мы с недоумением смотрели на Жигарева, который, как ни в чем не бывало, положил трубку и спросил меня, какие есть вопросы».

А вот ещё из того же источника:

«Войдя в кабинет, я увидел там командующего ВВС генерала П. Ф. Жигарева, что-то горячо доказывавшего Сталину. Вслушавшись в разговор, я понял, что речь идет о большом количестве самолетов, стоящих на заводских аэродромах. Эти самолеты якобы были предъявлены военной приемке, но не приняты, как тогда говорили, «по бою», то есть были небоеспособны, имели различные технические дефекты.

Генерал закончил свою речь словами:

— А Шахурин (нарком авиапромышленности. — /А. Г./) вам врет, товарищ Сталин.

— Ну что же, вызовем Шахурина, — сказал Сталин…

…Через несколько минут явился А. И. Шахурин, поздоровался и остановился, вопросительно глядя на Сталина.

— Вот тут нас уверяют, — сказал Сталин, — что те семьсот самолетов, о которых вы мне говорили, стоят на аэродромах заводов не потому, что нет летчиков, а потому, что они не готовы по бою, поэтому не принимаются военными представителями, и что летчики в ожидании матчасти живут там месяцами.

— Это неправда, товарищ Сталин, — ответил Шахурин.

— Вот видите, как получается: Шахурин говорит, что есть самолеты, но нет летчиков, а Жигарев говорит, что есть летчики, но нет самолетов. Понимаете ли вы оба, что семьсот самолетов — это не семь самолетов? Вы же знаете, что фронт нуждается в них, а тут целая армия. Что же мы будем делать, кому из вас верить? — спросил Сталин.

Воцарилось молчание…

…И тут раздался уверенный голос Жигарева:

— Я ответственно, товарищ Сталин, докладываю, что находящиеся на заводах самолеты по бою не готовы.

— А вы что скажете? — обратился Сталин к Шахурину.

— Ведь это же, товарищ Сталин, легко проверить, — ответил тот. — У вас здесь прямые провода. Дайте задание, чтобы лично вам каждый директор завода доложил о количестве готовых по бою самолетов. Мы эти цифры сложим и получим общее число.

— Пожалуй, правильно. Так и сделаем, — согласился Сталин…

…Надо сказать, что организация связи у Сталина была отличная. Прошло совсем немного времени, и на стол были положены телеграммы с заводов за подписью директоров и военпредов. Закончил подсчет и генерал Селезнев, не знавший о разговорах, которые велись до него.

— Сколько самолетов на заводах? — обратился Сталин к Поскребышеву.

— Семьсот один, — ответил он.

— А у вас? — спросил Сталин, обращаясь к Селезневу.

— У меня получилось семьсот два, — ответил Селезнев.

— Почему их не перегоняют? — опять, обращаясь к Селезневу, спросил Сталин.

— Потому что нет экипажей, — ответил Селезнев.

Ответ, а главное, его интонация не вызывали никакого сомнения в том, что отсутствие экипажей на заводах — вопрос давно известный…

…Случай явно был беспрецедентным. Что-то сейчас будет?! Я взглянул на Сталина. Он был бледен и смотрел широко открытыми глазами на Жигарева, видимо, с трудом осмысливая происшедшее. Чувствовалось, его ошеломило не то, почему такое огромное число самолетов находится до сих пор еще не на фронте, что ему было известно, неустановлены были лишь причины, а та убежденность и уверенность, с которой генерал говорил неправду.

Наконец, лицо Сталина порозовело, было видно, что он взял себя в руки. Он медленно подошел к генералу. Рука его стала подниматься. «Неужели ударит?» — мелькнула у меня мысль.

— Подлец! — с выражением глубочайшего презрения сказал Сталин и опустил руку. — Вон!».

И всего лишь?!

Не ударил, не кликнул Лаврентия Павловича с его «палачами» - чтоб те кирзовыми сапогами - затоптали невинную жертву репрессий в лагерную пыль… А всего лишь сняв с должности вруна и очковтирателя, отправил его командовать авиацией на Дальний восток.

Так такие там только и нужны!

Чтоб, так сказать – самурай «за речкой» не дремал.

И вот читаешь «в послезнании» такое, смотришь на происходящее вокруг собственными глазами и изумляешься:

А был ли вообще 37-й год?!

Где же до полной потери адекватности перепуганные репрессиями товарищи командиры, заглядывающие «кровавому тирану» и «деспоту» в рот и, по первому же его намёку - спешащие на цырлах выполнить любой его каприз?

Или, человек такая скотина - какая вообще ничего не боится?

Или у каждого двуногого в подкорке записано: смерти нет и после прекращения функционирования одного организма - сознание переселяется в другой.

Непонятно…

Нет, я не хочу сказать, что всё потерянно!

Имеются всё же в Военно-воздушных силах ВС СССР сознательные командиры, с хорошо развитым чувством ответственности. Имеются в наличии хотя и, неопытные – но влюблённые в небо лётчики, которым всё равно где и на чём летать – лишь бы летать. Вот на таких и надо рассчитывать.

А от всего этого балласта надо срочно избавляться, пока он не засосал в свою трясину и этих. Вот эту народную поговорку:

«Где начинается авиация – там кончается дисциплина», надо выжечь калёным железом.

***

- Ну, лиха беда начало!

Многоопытный Посрёбышев, тоном кролика из мультика про Виннипуха и его ОПГ:

- Вот именно, что – это только начало.

Сочувствующе похлопав его по плечу:

- Ну